Медленно приходя в себя, они разбрелись по цеху. Грэхем перешел к западной стене, где Воль склонился над неподвижным телом.
– Мертвее не бывает, – бесстрастно объявил он Нагнувшись, Грэхем вынул из руки оператора телетайпа большой полицейский револьвер. Положив его на стол, он отыскал зеркальце и направил луч света в застывшие глаза. Возможно, это была всего лишь игра воображения, но ему показалось, что он увидел, как нечто неуловимое, зовущееся жизнью, постепенно покидает устремленные в никуда глаза.
Осмотрев труп, он выпрямился и сказал:
– Никаких следов. Видимо, остановка сердца.
Снаружи донесся приближающийся вой сирены и зловеще замер прямо перед открытой дверью. Вошли четверо полицейских, с ними мужчина в штатском. Они вынесли труп оператора, потом вернулись за – обезумевшим ученым. Когда несчастного уводили, он беззвучно шлепал губами.
Трое офицеров сели в машину и уехали. Четвертый занял место у телетайпа. Человек в штатском подошел к Лори.
– Я – Фергюсон, меня прислали на замену.
Лори стоял с ошеломленным видом, взгляд его блуждал по лицам коллег. Он нервно теребил мочку уха, а на лице застыл невысказанный вопрос.
– Все продумано, – объяснил Грэхем, широким жестом обведя камеры и микрофоны. – Вам возместили потери. Так что не теряйте времени, продолжайте работу – ведь нам предстоит опередить саму смерть!
Он стремительно вышел и сел в машину. Воль занял место за рулем.
– Где-то сейчас мой скакун, – сказал Грэхем. – Наверняка ржавеет где-нибудь на западе.
– Скорее всего. – Воль вырулил на середину шоссе. – Нам куда?
– В Йонркес. Там подземная лаборатория, ее возглавляет Стив Кениг. – Заметив любопытный взгляд Воля, он добавил: – Здесь поблизости работают всего две группы. А где другая, я не открою даже тебе.
– На тот случай, если меня сцапают и начнут выкачивать сведения? – Воль воздел глаза и небу и скорчил рожу. – Ну, а что мы будем делать, если жертвой окажешься ты? Сложим ручки и умрем?
– Ничего, как-нибудь выстоим. Никто и не думает, что я неуязвим. Кроме тех шестидесяти четырех парней, которых я отобрал, есть много других групп. Я с ними никак не связан и не знаю, где они. Там, в Вашингтоне, для них выбрали надежные места. Потом, никто в стране не ведает, где прячутся европейские и южноамериканские эксперты, а им, в свои очередь, ничего не известно о наших.
– Да, это как раз тот редкий случай, когда неведение – благо, – заключил Воль.
– Еще бы! – задумчиво подтвердил Грэхем. – Все устроено так, что и я, и все остальные находятся в одинаковом положении: кто не знает, тот не выдаст.
Под мощный рокот динамо гиромобиль круто взял вправо, огибая здоровенную воронку в центре дороги. Наверху в покосившейся воздушке зиял разрыв в четверть мили, огромная дыра, из зазубренных краев которой торчали обломки искореженных, проржавевших балок.
– Ну и рвануло! – Воль выжал из машины максимальную скорость, покрыл две мили за минуту с небольшим, потом притормозил у перекрестка и повернул налево.
В этот миг небо засверкало ослепительным блеском, бросив на землю необычно резкие, четко очерченные тени. Мгновение – и странное явление пропало. Воль остановил машину и замер в ожидании. Несколько секунд спустя земля содрогнулась. Полуразрушенный остов ближнего дома с жутким грохотом рухнул на дорогу, сплошь засыпав ее обломками. Парившие в небе витоны вереницей потянулись к западу.
– Атомный взрыв! – определил Грэхем. – Всего в нескольких милях отсюда. Наверное, ракета.
– Стартуй мы на полчаса раньше… – Воль не закончил фразу.
– Этого не случилось – ну и слава Богу! Ехать дальше нет смысла. Поворачивай, Арт! Попробую заскочить в Бэттери.
Они неслись через центр, подальше от сеющего смерть чудовищного гриба. Пулей миновали Манхэттенский банк.
– Совсем недавно работал в здешней конторе, а кажется, прошли годы, – заметил Грэхем. Вдруг он замолчал, потом резко бросил: – Остановись-ка на углу, Арт!
Гиромобиль подрулил к тротуару и замер. Грэхем скорчился на сиденье не сводя глаз с зеркала заднего обзора. Открыл дверь и выскользнул наружу.
– Что такое? Разве гриб отсюда виден? – Не выпуская из рук рулевого колеса, Воль вопросительно глядел на приятеля.
– Двадцать четвертый этаж. Да, именно двадцать четвертый. – Глаза у Грэхема так и сверкали. – Когда мы проезжали, я краем глаза заметил, как что-то блестящее, голубое вылетело из открытого окна как раз на том уровне. Шесть средних окон на двадцать четвертом этаже принадлежат сангстеровской лавочке.
– Ну и что?
– А то, что я совершенно уверен: это был витон! – На лице сыщика промелькнула ярость. – Подожди меня, Арт. Я хочу позвонить.
Не дожидаясь ответа, он зашел в ближайшее здание и там, на первом этаже, в покинутом полуразрушенном кабинете, обнаружил телефон, являвший собой странный контраст с окружением: экран уцелел и прекрасно работал. Едва Грэхем набрал номер, как на экране расцвело девичье личико.
– Привет, Хетти! – как обычно сказал он.
– Привет! – она улыбнулась, но как-то неестественно.
– Мистер Сангстер у себя?
– Нет. Его весь день не было. Но я рассчитываю, что он вернется не позже половины шестого. – Ее голос звучал странно тускло и безжизненно, улыбка же становилась все настойчивее и призывнее. – А может, мистер Грэхем, вы зайдете и дождетесь его здесь?
– Очень жаль, но не могу. Я…
– Вы у нас так давно не были, – не отступала она. – Мы здесь – как на острове: вокруг сплошные развалины, в здании почти никого не осталось. Мне так страшно и тоскливо! Зашли бы поболтать со мной, пока шеф не вернется!
– Я очень занят, Хетти. – Ее умоляющий голосок не оставил его равнодушным, но он по-прежнему неотрывно вглядывался в экран, примечая каждое подрагивание губ, каждое трепетанье век.
– Откуда вы звоните? – снова этот тусклый, безжизненный механический голос!
Грэхем ощутил нарастающую ярость, ладони вспотели. Уклонившись от ответа, он медленно произнес:
– Я заскочу, Хетти. Жди меня около пяти.
– Вот здорово! – Она улыбнулась еще шире, но в глазах не было и следа веселья. – Только смотрите, не передумайте, я буду ждать.
– Можешь на меня положиться.
Повесив трубку, Греем долго смотрел на экран, где таяли ее знакомые черты. В нем клокотало бешенство. Пальцы сжимались, будто он готовился кого-то придушить. Грязно выругавшись, он поспешил к ожидавшему гиромобилю.
– Они захватили Хетти, – сказал он Волю. – Она разговаривала и вела себя, как заводная кукла. Там западня.
– Как тогда, в штаб-квартире, – заметил Воль. Сжав зубы, он забарабанил пальцами по рулевому колесу, не спуская глаз с неба.
– Ставлю десять против одного, что дома у меня – тоже ловушка, причем и Хетти, и Сангстер это прекрасно знают. – В голосе прорывалась бушующая в нем ярость. Кулаки сжались. – С каждой минутой витоны подбираются все ближе и ближе. Мне это осточертело, Арт! Надоело быть загнанной дичью! Уж лучше первому нанести удар – и покончить с ними раз и навсегда!
– Да ну? – осведомился Воль. Подперев голову рукой, он уставился на Грэхема, как на какое-нибудь чудо природы. – Так просто – раз, два и готово? Стаскиваем витона с неба и делаем из него отбивную! – Потом выпрямился и заорал: – Не болтай вздор, как последний кретин!
– Какая муха тебя укусила?
– Никакая. – Воль показал приятелю свое кольцо с иридиевым покрытием. – И тебя никто не укусит, если я буду рядом.
– Я и не допущу, чтобы меня кусали. Именно поэтому я собираюсь нанести неожиданный удар.
– Это каким же образом?
– Все будет зависеть от обстоятельств. – Забравшись в машину, Грэхем сел и задумался, не сводя усталых глаз с прозрачной крыши машины, на случай, если какой-нибудь одинокий витон появится в зоне телепатического приема. – Если ловушку расставили витоны, тогда я действительно зря петушусь, в таком случае я бессилен.
– Ага! – произнес Воль, адресуя свою реплику ветровому стеклу. – Он все-таки допускает такую возможность!
Грэхем сердито фыркнул, наградил Воля красноречивым взглядом, потом закончил мысль:
– Если же – что вполне вероятно – они оставили грязную работу кучке придурков, тогда я вполне справлюсь. Войду, надаю им как следует и заберу Хетти. Надеюсь, ты не против?