— У меня сегодня гости, Уикс.
— Слушаюсь, сэр! — сказал Уикс, раздумывая, каких именно гостей имеет в виду мистер Тэппервиль.
— Всего будет четыре человека, включая меня. Сговоритесь с одной из горничных — с надежной горничной — чтобы она занималась дамами. Моя спальня может быть использована для их нужд, — задумчиво сказал мистер Тэппервиль. — Позаботься, чтобы на туалетном столе находились вещи, которые могут понадобиться дамам, — пудра и тому подобное. Посоветуйтесь с экономкой насчет цвета и качества и купите все нужное.
— Слушаю, сэр, — сказал обескураженный Уикс.
— Обед лучше сделать немного более изысканный, чем обычно, — продолжал банкир. — «Суп-Жюлтенн», я думаю, «Камбала Морнэ», цыпленок «А ля Рен», шары из мороженого и гренки с сардинкой, — я думаю, это будет великолепно! Хорошее шампанское и легкое немецкое вино для дам — это тоже будет превосходно!
— В котором часу, сэр?
— В половине девятого. Поставьте в гостиной стол для бриджа…
Он отдал несколько более мелких распоряжений и поехал в банк с опозданием на пять минут.
Заторможенный по натуре, он провел весьма деловое утро, ибо, подобно майору Эмери, он обычно сам вскрывал и отвечал на адресованные ему письма, редко прибегая к услугам малокровной девицы, исполнявшей обязанности его секретарши.
Дела банка Стеббинга, как уже говорилось, были особого характера. Многие имена клиентов Стеббинга были неизвестны даже самым близким родственникам их обладателей. Крупные и мелкие торговцы, люди разных профессий и даже видные владельцы других банков находили чрезвычайно удобным иметь счет, который нельзя было отождествить с тем именем, под которым они были более известны.
Любопытные чиновники податного управления могли с недоумением изучать банковские книги Стеббинга. Назойливые ревизоры, интересующиеся, кто причастен к известным театральным представлениям, могли раскрыть имя господина, выписывающего чеки и оплачивающего все расходы, и все же не угадать, что за простой подписью «Т. Смит», стоявшей в юго-восточном углу чека, скрывался тот, которого никогда бы не заподозрили в таком легкомыслии.
Мистер Тэппервиль являлся хранилищем многих тайн.
Обычно он бывал так занят между тремя четвертями десятого и половиной второго, что принимал посетителей лишь в самых чрезвычайных случаях. Поэтому, когда его пожилой бухгалтер показался на пороге с визитной карточкой в руке, мистер Тэппервиль нахмурился и недовольно замахал рукой.
— Не сейчас, любезнейший, не сейчас, — сказал он укоризненно. — Я право, не могу никого принять. Что это?
— Счет, который был ликвидирован вчера, — ответил бухгалтер.
Мистер Тэппервиль выпрямился в кресле.
— Эмери? — шепотом спросил он.
— Да, сэр. Он сказал, что не задержит вас дольше десяти минут.
Мистер Тэппервиль отодвинул настольную лампу, при которой он работал — он был довольно близорук — и сунул кое-какие бумаги в кожаный портфель.
— Попросите его войти, — сказал он глухо.
Эмери вошел в комнату и был принят с той долей почтительности и холодной вежливости, которую подобало проявить по отношению к бывшему клиенту банка.
— Я пришел, потому что считал себя обязанным дать вам какие-то объяснения, мистер Тэппервиль. Я ликвидировал вчера мой счет у вас…
Мистер Тэппервиль с серьезным видом кивнул головой.
— Мне сообщили об этом, — сказал он. — И я должен сознаться, что я испытывал и удивление и… облегчение.
На жестких губах Эмери мелькнуло что-то вроде улыбки.
— Ваше облегчение объясняется неудовлетворительностью клиента, а не характером счета — довольно солидного?
— Довольно солидного, — согласился Тэппервиль, — но, если вы мне позволите одно замечание, — таинственного.
— Разве не все ваши счета таинственны? — холодно спросил Эмери.
— Я не мог отделаться от чувства, — сказал банкир, — что вы пользуетесь банком Стеббинга, как… как ширмой. Я уверен, что вы извините меня, если я ошибаюсь. Но временность вашего счета была одной из его отрицательных черт.
— Я собирался сделать его постоянным, — спокойно сказал Эмери. — Признаюсь вам, что я открыл счет в банке Стеббинга с одной особой целью. Я даже буду более откровенен с вами и скажу, что я имел намерение допустить нарушение правил, которое дало бы мне право обратиться в суд и потребовать рассмотрения ваших книг.
Мистер Тэппервиль остолбенел.
— Я знаю теперь, что это было бы бесполезно. Честно говоря, я знал меньше о банковском деле, чем думал.