Итак, разъяснение четвертого пункта — раскрытие характера этих приготовлений — становится нашей первоочередной задачей. Главная цель этих приготовлений, Петри, — обеспечить кому-то доступ в комнату Элтема. Другие события имеют побочный характер. Например, от собак нужно было избавиться; и, разумеется, бессонница мисс Элтем спасла ее отца и во второй раз.
— Но от чего? Ради Бога, скажи — от чего?
Смит бросил взгляд на тени с пятнами солнечного света на лужайке.
— От прихода какого-то гостя, может быть, самого Фу Манчи, — сказал Смит негромко. — Цели такого посещения мы никогда не узнаем, потому что, если б узнали, это означало бы, что цель достигнута.
— Смит! — сказал я. — Я не вполне понимаю тебя, но как, по-твоему, у него здесь где-то спрятана какая-нибудь ужасная тварь? Это на него похоже!
— Я начинаю подозревать, что здесь спрятана самая страшная и грозная тварь современного мира. Я уверен, что в Редмоуте находится сам Фу Манчи!
В этот момент наш разговор прервал Денби, сообщивший, что он осмотрел ров, обочину дороги и берег реки, но не нашел следов человека или каких-либо других улик.
— Я думаю, прошлой ночью из Редмоута не уходил никто, — сказал он голосом, в котором слышался благоговейный ужас.
Тот день тянулся медленно. Мы организовали группу и прочесали окрестности в поисках незнакомых следов, осмотрели каждый фут римских руин, но безрезультатно.
— А не может твое присутствие здесь заставить Фу Манчи отказаться от своих планов? — спросил я Смита.
— Думаю, что нет, — ответил он. — Видишь ли, если мы не сможем удержать Элтема, он через две недели отплывет в Китай. Поэтому доктор Фу Манчи не может терять времени. И потом, мне кажется, что характер всех этих приготовлений таков, что остановить события уже невозможно. Конечно, Фу Манчи может несколько отклониться в сторону от намеченного, попытавшись убить меня, если возникнет такая возможность. Но мы по опыту знаем, что он не позволит ничему помешать своим планам.
Я полагаю, что предчувствие беды — одно из немногих состояний человека, подвергающих его нервную систему наиболее сильному стрессу. Любое ожидание — неважно, радости или боли — чувствуется острее, чем сама реальность, которой оно предшествует; но это пассивное ожидание в Редмоуте, ожидание удара, который, как мы знали, неизбежен, превосходило по нервному напряжению все, что я когда-либо испытывал ранее.
Я чувствовал себя, как человек, привязанный к жертвеннику ацтеков, над которым занесен нож жреца!
Вокруг пульсировали таинственные злобные силы, и против них у нас не было защиты. При всем ужасе происходившего я считают Божьей милостью то, что развязка наступила так быстро и внезапно: в этом тихом доме в графстве Норфолк нам пришлось схватиться с самыми фантастическими ужасами, характерными для операций, проводимых Фу Манчи. Мы не успели опомниться, как все это обрушилось на нас. В драмах реальной жизни не бывает музыкального сопровождения.
Мы сидели на маленькой террасе в наступающих сумерках, и я помню, что эта мирная сцена, казалось, показывала необоснованность моих опасений и страха перед близкой трагедией. Вдруг Цезарь, который в течение всего дня вел себя, как послушный пациент, опять начал выть, и я увидел, как вздрогнула Греба Элтем.
Я взглянул на Смита и уже собрался предложить уйти в комнаты, когда события приняли бурный оборот. Видимо, присутствие девушки подвигнуло Денби на необдуманный поступок, он почувствовал желание выделиться в ее глазах. Но, как я теперь припоминаю, он почти не сводил взгляда с кустов, только иногда посматривая на ее лицо, затем неожиданно вскочил, как безумный, опрокинув свой стул, и помчался через лужайку к деревьям.
— Вы видели? — кричал он. — Вы видели это?
У него, очевидно, был револьвер. На краю полосы кустарника раздался выстрел, и мы увидели оружие в поднятой руке Денби.
— Греба, пойди и запри все окна! — крикнул Элтем. — Мистер Смит, заходите в кусты с западной стороны. Доктор Петри, с восточной! Эдвардс, Эдвардс… — Он побежал, как кошка, через лужайку.
Когда я бежал в противоположном направлении, я услышал голос садовника у нижних ворот и понял замысел Элтема. Он состоял в том, чтобы окружить кусты.
Еще два выстрела и две вспышки из густой зеленой чащи. Затем — громкий крик (мне показалось, кричал Денби) и еще один, сдавленный.
Затем тишина, прерываемая лишь завываниями мастиффа.
Я промчался через розовый сад, перепрыгнул через клумбу герани и гелиотропа и полез в гущу кустов под вязами. Слева слышались крики Эдвардса и голос Элтема, что-то говорившего ему в ответ.
— Денби! — закричал я и еще раз, громче: — Денби!
Но опять наступила тишина.
Теперь над Редмоутом сгущались сумерки, но мои глаза уже привыкли к темноте, и я мог достаточно ясно разглядеть то, что лежало передо мной. Стараясь не думать о том, что может подстерегать меня вверху, внизу, вокруг, я пробирался дальше, в самую гущу кустов.
— Вернон! — С одного края кустарника донесся голос Элтема.
— Держись больше вправо, Эдвардс, — услышал я прямо впереди крик Найланда Смита.
С жутким и непередаваемым ощущением нависшей беды я продрался к серой прогалине в зелени вязов. У подножия бука я чуть не упал, наткнувшись на Элтема. Затем появился Смит. Садовник Эдвардс, обойдя большой куст рододендронов, присоединился к нам. Какое-то мгновение мы все стояли молча.
Легкий ветерок пронесся, шурша, через листву бука.
— Где он?
Я не помню, кто это сказал, я был слишком изумлен и ошеломлен.
Элтем начал кричать:
— Вернон! Вернон! Вернон!
Голос его становился все пронзительней. Было что-то ужасное в этом безнадежном крике под шуршащими листьями бука, в окружении кустов, скрывающих Бог знает что.
Сзади дома послышался слабый лай Цезаря.
— Быстро! Свет! — резко крикнул Смит. — Давайте сюда все фонари!
Мы выбрались из чащи, уклоняясь от веток лавра и вечнозеленых кустов, и беспорядочной компанией вышли на лужайку. Лицо Элтема было мертвенно-бледно, челюсти сурово сжаты. Он встретил мой взгляд.
— Прости меня Бог! — сказал он. — Я мог бы сегодня вечером совершить убийство!
Он был человеком, сочетавшим в себе загадочные качества.
Казалось, прошла вечность, пока мы нашли фонари. Но в конце концов мы опять пошли в кусты, и нам хватило десяти минут, чтобы осмотреть всю полосу кустарника, которая оказалась довольно короткой. Мы нашли револьвер Вернона Денби, но больше ничего.
Когда мы опять стояли на лужайке, я подумал, что никогда раньше не видел Смита таким измученным.
— Боже, что мы можем сделать? — пробормотал он. — Что все это значит? — Он не ждал ответа, да его и не могло быть.
— Обыщите все кругом! — хрипло сказал Элтем. Он побежал в розовый сад и начал как безумный бродить среди цветов, бормоча: «Вернон! Вернон!»
Мы искали почти целый час. Мы прочесали каждый квадратный метр забора с колючей проволокой и не нашли ни малейшего следа. Мисс Элтем тихонько присоединилась к нам в этих отчаянных поисках. Нам помогали и несколько слуг.
Охваченные суеверным ужасом, мы опять сходились на террасе. То один, то другой присоединялся к нам, отчаявшись в безнадежных поисках. Пока не было только Элтема и Смита. Затем и они возвратились после осмотра ступеней, ведших к нижним воротам. Элтем рухнул на скамью, закрыв лицо руками.
Найланд Смит ходил взад и вперед, как животное, попавшее в клетку, щелкая зубами и подергивая мочку своего уха. То ли оттого, что в голову ему пришла внезапно какая-то мысль, то ли потому, что вихрь его размышлений требовал немедленных действий, но он схватил фонарь и молча быстрым шагом прошел через лужайку к кустам. Я последовал за ним. Мне кажется, он хотел неожиданно застать того, кто там таился. Но неожиданность подстерегала его самого и всех нас.
Потому что прямо у самой полосы кустарника он обо что-то споткнулся и упал. Я побежал к нему.