Вот на этом моменте всё покатилось к чертовой бабушке. Мне пришлось поднимать пинками всех мужчин в отделении, а затем заставлять их таскать мешки с купюрами, подготавливаемые Крюгером и парой барышень-кассирш, в карету на дизельном приводе, что мы оставили неподалеку. Такие примитивные механизмы в деловой район не допускались, ибо воняли, грохотали и вообще мешали почтенной публике, но оглушенные и связанные стражники на одной из проходных не стали возражать, когда мы проехали.
Как итог? Мы набили несметным количеством денег целую карету, буквально вписывая себя в историю наиболее удачливых грабителей мира Кендры, и теперь нам буквально ничего не мешало сдристнуть отсюда к такой-то бабушке. Это было совсем не по плану. Тогда будет план Б, понял я, улавливая подмигивание напарника.
— Все внутрь! Внутрь, я сказал! — зарычал я веселым тоном на мужиков, слишком уж одурманенных запахом свободы на улице. Пара теток, видевших, как они грузили карету, ничего особого еще не поняла, но стояли, громко осуждая некошерное транспортное средство в их среде обитания.
Загнав мужчин в здание, я ломанулся к лысому… обстукивающему внутренности сейфовой комнаты в поисках тайников. Нет, ну а что делать, если трудолюбивые женщины смели всю наличность, оставив чистые полки, а теперь наблюдают за этим придурком квадратными глазами?!
— Кадастрис, мы теперь богаты! Богаты!! — истерично-радостно заорал я, подлетая к ожидающему пакости Крюгеру и сжимая его в своих объятиях. Даже от пола оторвал, во как!
— Шмызл, идиот! Кретин! — тут же сдавленно, но громко и внятно закряхтел болтаемый в воздухе лысый, — Наши имена! Теперь всех придётся убить!! Ай!!
Последнее было вызвано броском напарника жопой на пол и введением его в ну просто полностью беспомощное состояние, которое даже местным блондинкам, при виде меня, лихорадочно дергающего «застрявшие» в кобурах револьверы, дало понимание, что пора смазывать лыжи, чтобы не отбросить коньки!
За Крюгером я бежал из банка, вопя как умалишенный и размахивая револьверами. Симулировал изо всех сил, чтобы скрючившийся в уголке начальник отделения, тот самый, что отдался нам всеми фибрами души, не подумал, что мы его специально пропустили. Затем, вскочив на облучок дизельной кареты, которую я наотрез отказался считать автомобилем, Крюгер, завопив нечто нечленораздельное, поддал газу так, что меня на первом рывке зловредной механизмы чуть не выкинуло нафиг.
Шумно гудя и дико воняя отработкой, наша адская повозка, туго набитая мешками с деньгами, ломанулась к воротам, на которых я ранее вырубил всю охрану.
— Как так вышло-то?! — захрюкал я, цепляясь за сидушку на подскоках, — Каааак??!!
— Я тебе что?! Пророк?!! — орал напарник, вцепившийся в руль, как в сиську мамы, — Ты этого дебила чужими мозгами забрызгал! Сразу! Сходу! Он! Тупо! Сломался!
— А бабла откуда тут столько?!
— Ой, да иди ты нахер! Откуда я знаю!! Смотри назад! Сейчас начнется!!
И оно действительно началось. Наша завывающая колымага скакала по дунвардским мостовым, производя достаточно шума, чтобы разбудить мертвого и обеспокоить глухого. Подшаманенная Стеллой, повозка выдавала рекордную скорость, но из-за рессор, сделанный из окаменевшего говна, когда-то прилипшего к нормальному железу, трясло её теперь неумолимо. И, если Крюгер мог просунуть носки через специальную держалку, мускульной силой удерживая свою жопу на деревяшке, то я, прикрывающий наши тылы, такой роскоши не имел, танцуя как последний грешник на своих коленях по всей поверхности деревянной лавки водителя.
Отличный момент для того, чтобы погоня всё-таки появилась. В виде завывающей адской сатаной колымаги номер два, которая с бравурным воем сирены, вынырнув за нашим тылом с параллельной улицы, тут же воткнулась своей тупой мордой в стену дома, получая мордой товарки уже по своему тылу!
— Стреляй, идиот! — дурниной взвыл Крюгер.
— Но они…, — попытался я объяснить, за что чуть не был бит по голове.
— А ты человек! Обычный! — гавкнули на меня с неподдельной яростью, от чего я, действительно испытывая стыд, открыл заполошный огонь в сторону выскакивающих из разломанных карет полицейских. Прострелив ягодицу наиболее толстому из копошащихся разумных, я предпринял непроизвольную попытку покинуть карету на особо злой выбоине, но был пойман Крюгером за штаны и усажен обратно. Позади снова взвыли сирены.
— Держись, шлемазл! То есть Шмызл! — гаркнул лысый, — Мы поворачиваем! Э! Эээ!! Что ты делаешь?!
— Держусь, мать твою! — заорал в ответ я, продолжая телодвижения, в которых было очень мало от доброго старого гетеросексуального Магнуса Криггса. Обняв матерящегося кида, я просунул руки с револьверами ему за плечи, а сам, сжав до его злобного воя ступнями бедра, еще и прислонился к этой отвратной роже щекой. Сыплющий ругательствами наемник Кригстана всё-таки догадался покрепче прислониться к моей роже своей, давая мне дополнительную точку устойчивости.