Минуту спустя сани обо что-то ударились, и она вылетела на дорогу. Ее нашли бездыханной: она умерла! Барон не может утешиться, только смерть примирит его с этой утратой! Да, тезка, никогда больше мы не вернемся в Р-зиттен!
Дядя замолк, я ушел от него с разбитым сердцем, и только всеисцеляющее время могло смягчить охватившую меня глубокую скорбь.
Прошли года. Ф. давно уже покоился в могиле, я покинул отечество. Военная гроза, разразившаяся над Германией, загнала меня на север, в Петербург. На обратном пути, неподалеку от X., я ехал темной летней ночью вдоль берега моря и заметил на небе большую сияющую звезду. Подъехав ближе, я увидел по колеблющемуся красному пламени: то, что я принимал за звезду, было, вероятно, большим пламенем.
– Что это за огонь, приятель? – спросил я у кучера.
– Э, – ответил он, – это не огонь, это маяк в Р-зиттене.
Р-зиттен! Как только возница произнес это слово, мне живо представились события той роковой осени, которые я пережил. Я увидел барона, Серафину и даже диковинных старух-теток и себя самого с гладким нежным личиком, завитыми волосами, напудренного, в небесно-голубом костюме, влюбленного и вздыхающего, с печальной песней на устах!
Охваченный глубокой грустью, я вспомнил шутки Ф., сверкавшие, как веселые огоньки, которые теперь казались мне гораздо забавнее, чем тогда. Волнуемый скорбью и странным возбуждением, я вышел рано утром в Р-зиттене из экипажа, остановившегося перед почтовой станцией. Я узнал дом управляющего и спросил про него.
– Позвольте, – сказал почтамтский писарь, вынимая изо рта трубку и снимая ночной колпак, – позвольте, здесь нет управляющего. Это королевская контора, и господин управляющий конторой еще изволит спать.
Потом я узнал, что еще шестнадцать лет назад последний владелец майората, барон Родерих фон Р., умер, не оставив после себя наследников, и майорат, согласно договору, перешел во владение государства. Я пошел к замку. Он лежал в руинах. Большую часть камней употребили для строительства маяка, как уверял старый крестьянин, пришедший из ельника, с которым я вступил в разговор. Он сумел еще рассказать кое-что про призрак и про то, как тот поселился в замке, и уверял, что и теперь еще часто во время полнолуния из развалин доносятся страшные жалобные звуки.
Бедный, старый близорукий Родерих! Какую же силу призвал ты в помощь, что тот род, который ты задумал навеки здесь укрепить, уничтожила беспощадная смерть?