Зрение почти прояснилось, что очень хорошая новость. А вообще, какой же, всё-таки, содомит и скотоложец этот Барин… Вооружился фламбергом специально для того, чтобы легко валить ослеплённых врагов. Его сверхспособность, как понимаю, нацелена на ослепление, что делает врагов беззащитными на приличное время. Так, наверное, и поднялся в своей Бригаде, страстный любитель животных…
«А ещё как уверенно, сука, вышел ко мне», — подумал я. — «Будто его не пугало осознание того, что никто на этой улице мне не ровня…»
Красноармейцы прихватили статуи, а Козьмин ещё взял во вторую руку мой алтарь. Подошли, что-то говорят.
— Я ничего не слышу, пока что! — сказал я. — Собираем трофеи!
Козьмин жестами показывает мне, что Берсон ранен, пулей зацепило, но уже перевязан. На вид бледен, но идти может.
Забираю с «берсерка» наспинные ножны для его шестиручного меча, закрепляю их рядом со своим рюкзаком, после чего креплю на них меч. Судя по тяге, овладевшей мечом, на ножнах какие-то магниты. Вроде не съезжают и не валятся, а значит решение рабочее.
Снимаю с тел врагов разгрузки, рюкзаки, кошельки и прочее. Один кошелёк на Барине содержит какие-то сферы, но разбираться будем потом.
М4А1, оставшийся лежать посреди улицы, вручаю Козьмину, как и разгрузку со стрелка. У него навалом патронов, целых восемь магазинов, поэтому каким-то запасом боеприпасов к карабину мы обзавелись. Жаль, что второй сумел сбежать…
Мысленно сетуя об упущенном карабине с боеприпасами, срезаю головы с врагов. Красноармейцы смотрят с осуждением, но никак не препятствуют.
Кинжалы, мечи, шлемы — всё связываем шнурками и забираем с собой.
— К трофейному оружию не прикасаться! — предупредил я красноармейцев. — Может быть проклято!
Получил в ответ кивки, после чего поправил связку трофеев, перехватил алтарь поудобнее и пошёл обратно в Коммуну.
— Чтоб я так ещё раз пошёл! — возмущённо воскликнул я.
— А чем, если не секрет, ты успел насолить этим людям? — поинтересовался Осип Берсон.
— Да хрен его знает! — махнул я рукой. — Они попёрли на мой остров, нападали на моих людей, а потом сильно удивились, что я пришёл в Петропавловскую крепость и порешил некоторое количество их солдат. Видимо, затаили злобу, дети скотоложцев.
Берсон слабо улыбнулся.
— Ты как вообще? — обеспокоился я. — Может, позвать кого, чтобы подсобили?
— Досюда дошёл — до конца дойду, — покачал головой красноармеец.
Ранили его куда-то в плечо, поэтому мы с Козьминым дали ему минимальную нагрузку, взгромоздив основную массу на себя.
— Эй, открывайте! Свои! — крикнул я в сторону надвратной башни.
Караульные нас пасли уже километр, пока мы плелись по улице Гаванской, но, как всегда, надо было согласовать с начальством, поэтому мы стояли под вратами и ждали.
Наконец, врата поднялись и мы проникли внутрь оборонительного периметра.
Бригада сегодня утеряла все оставшиеся шансы на победу. Не знаю, сколько их выжило, но голову я им сегодня отрубил. Боярин точно не брал с собой всяких доходяг, поэтому костяк приличных суперов я им тоже срезал. Хотя это как посмотреть. Единственная, кто составила мне реальную оппозицию — «магичка». Лучница, со своим луком, уверенно сходила нахрен, хоть и била достаточно метко. Сам Боярин слишком сильно положился на свою гейскую сверхспособность, а стрелки не успели реализовать свой потенциал, потому что красноармейцы подсобили.
«Качественно другой уровень соратников», — подумал я. — «Кто из гражданских может так стрелять? Хотя казалось бы — винтовка Мосина…»
— Ты нахрена сюда их головы притащил?! — на бегу крикнул мне майор Краснодубов.
— Надо! — ответил я. — Не осуждай меня, ты там не был!
— Это не оправдывает… — домчал до нас майор.
— Серьёзно говорю, если бы не насущная необходимость, я бы этого не делал, — заверил я его. — Это не какая-то моя прихоть.
Дико, наверное, видеть отрубленные головы на поясе у человека. Даже в наши скорбные и смутные времена, всё ещё дико. Ничего, время пройдёт…
— Мы вернёмся к этому разговору, — пообещал Евгений Игоревич. — Кто это такие хоть?
— Бригадники, — ответил я, а затем повернул связку голов. — Не узнаёшь этого?
— Я в лицо ни с кем из них не знаком, — произнёс майор.
— Боярин, частично собственной персоной, — усмехнулся я.
— Не болтаешь? — не поверил Краснодубов.