— А ты был прав, когда на них наезжал? — буркнул Потапов.
— Дядь, они нас ващет кинули на деньги! — напомнил Мелкий. — Ясен хрен, мы были правы.
— У вас доказательств нет… — начал было Потапов, но я его прервал:
— А мне, чтобы знать, что я прав, не нужно ничего доказывать! Я знаю, что они меня кинули. И они знают, что они меня кинули. Я, может, в этом никого убедить не могу, но сам-то знаю, сколько я им заплатил и о чём мы договорились!
— Нельзя без доказательств… — Потапов упрямо склонил голову.
— А почему нельзя? — поинтересовался я.
— Потому что мы все люди! Ты пользу городу приносишь, и они пользу городу приносят. Ну, по мере сил… И я приношу! — буркнул Потапов, а потом добавил: — Надеюсь…
— Они пользу приносят? — я усмехнулся. — Протирая штаны на берегу? Ну, пожалуй… Только вот ведь какая история! Я скоро отправлюсь в горы и, если всё пройдёт гладко, принесу городу несколько сотен миллионов баллов. Оружием, снаряжением и оплатой. Но из-за этих придурков, а ещё из-за твоей упёртости и обидчивости, я сейчас сижу на берегу, как круглый дурак.
— Сколько-сколько⁈ — прохрипел несчастный полицейский, у которого от таких сумм, мне кажется, давление подскочило и сердце пропустило пару ударов.
— Ну, типа, сам считай! — предложил Мелкий. — Всё снаряжение нашей экспедиции подгонят на халяву. Каждому участнику — миллион баллов оплаты. Стальные топоры, копья и ножи. Всем участникам — ружья, винтовки и револьверы, рюкзаки, одежда и хавчик. Ещё три больших надувных лодки. Ещё миллионов пять тем, кто дойдёт до конца. А у нас собралось сто человек!
— Теперь понимаешь, Потапов, какой фигнёй я сейчас тут занимаюсь? — спросил я, глядя на полицейского. — Сидя на берегу и дожидаясь плота, потому что твоими стараниями один плот уже упустил? Да?
— Некоторые всегда оказываются равнее… — не желая сдаваться, упрямо вздохнул полицейский.
— А когда все были равными-то? — уточнил я. — Ешь давай! Будешь голодным — и следующий плот упустишь…
Дневник Листова И. А.
Четыреста двадцать шестой день. Молодые и настойчивые!
Плот плыл вниз по течению реки. А на плоту плыли я, Кэт, Мелкий, Славка и спящий Русый. Бестии пока только просыпались от своей зимней спячки. И Русый не был исключением. Большую часть времени он проводил во сне, не желая покидать страну Морфея. Так что его я дотащил до плота на собственной спине, кряхтя и ругаясь на все лады.
Вокруг нас раскинулись поросшие сочной зеленью равнины. Со стороны Страшной Пущи, иногда мелькавшей на горизонте чёрной полосой, появились первые стада травоядных. Первые грибы раскрыли навстречу солнцу свои шляпки-паруса.
За городом было относительно тепло. Солнце уже жарило в полную силу, но порывы ветра с севера ещё доносили холодное дыхание зимы. Приходилось поддерживать на плоту костерок, у которого можно было погреться.
С плотом нам повезло, а вот нашей группе — не очень. Впрочем, возможно, это был плот не нашей группы, потому что прибыл он пустым и перевёрнутым. Река показывала свой буйный весенний нрав, поэтому не всё, что отправлялось вниз по течению, доходило до Алтарного.
На этот плот претендовали как мы, так и новая смена рабочих, нанятых городом на ловлю плотов. Но, поскольку в этот раз никто не шёл у рабочих на поводу, достаточно было просто достать оружие… И они тут же решили уступить нам плавсредство, оставшись отдыхать на берегу и дальше.
Потапов неодобрительно глядел на наше антисоциальное поведение, но от комментариев воздержался. Его категоричность оказалась напрочь разгромлена страшной суммой в несколько сотен миллионов баллов. Даже он вынужден был признать за мной и Мелким приоритет на плот.
Так что путешествовали мы, можно сказать, с комфортом. Плавсредство, способное выдержать немалый груз соли или камней, оказалось полностью в нашем распоряжении. Мы даже разбили на нём что-то вроде навеса из тента палатки.
Навес пригодился в первый же день, когда под вечер стал накрапывать дождик. Тент промок, а вот мы, прятавшиеся под ним — нет.
Весь следующий день мы спокойно плыли на запад. Вода в реке поднялась, шесты не всегда доставали до дна, зато и перекаты теперь скрылись в глубине. Так что нам ни разу не пришлось причаливать к берегу. Мы даже не стали искать место для остановки на вторую ночь.
Посреди ночи наконец-то проснулся Русый. Он сначала поднял одно ухо, потом пошевелил вторым… А затем поднял свою дурную башку, принюхался и очень разочарованно выдал: