Лучи восходящего солнца резко очертили силуэт в арке, отразились от металла сбруи и нашитого на шервани значка (как я его назвал про себя) «За эпичные молитвы», полученного Тумилом не далее чем вчера, и юноша скрылся в лабиринте городских улиц.
Что ж, я буду скучать по мелкому засранцу, но ему действительно пора на практике начать обучение командному администрированию и получать реальные церковные должности, если он намерен стать примасом во цвете лет, а не будучи старой развалиной.
Может, конечно, и до самой смерти не стать, но это уж в его руках – я ведь стар и долго не смогу способствовать его карьере. Не факт, что и до возвращения парня из степи доживу: год на Мангала долог…
– Надеюсь, боги будут благоприятствовать мальчику. – Люкава неслышно вырос рядом со мной.
– Пусть только попробуют не благоприятствовать. – Утмир шмыгнул носом. – Тумила сам отец Тхритрава благословил.
Таки да, благословил, при неслабом стечении народа.
Вчерашний день начинался вполне себе буднично – после недавней свадьбы Нварда и Тинатин состояние «больше никогда в жизни не буду пить на этой неделе» у всех уже прошло, власть, в моем лице, вернулась к нормальному графику работы, церковная пропаганда, активно поддержанная философами в банях и лекториях, разъяснила инцидент с рыбным дождем в нужном ключе, особо подчеркнув то, какие на Аарту снизошли благодать с благовеликолепием, а князь Хурам с Большой Горы торжественно ввел в эксплуатацию акведук в Кагеновом посаде. Жизнь начала успокаиваться и входить в наезженную колею – ничто не предвещало Тхритраву.
И вот, едва я только закончил обед и в самом благодушном настроении отправился к себе в покои, имея твердое намерение подремать часок в кресле, с котом на коленях и книгой на физиономии, как меня, на самом входе в апартаменты, перехватил Лесвик из Старой Башни.
– Государь, у меня для вас срочная весть. – молодой человек поклонился, но даже не подумал посторониться и освободить перегороженный им коридор.
Благодушное настроение, вызванное сытной трапезой и приятной застольной беседой с меня тут же моментально и слетело – когда глава столичных неявных является во дворец, и не к своему непосредственному начальству, а лично к царю, это пахнет чем угодно, но только не майскими розами.
Дав знак стражникам эскорта оставаться на месте, я подошел к Тумилову брату.
– Что? – негромко, но интонацией постаравшись вложить в это короткое слово все возможные в текущей ситуации смыслы, спросил я.
– Нет, не беда. – столь же тихо ответил Лесвик. – Но новость… нежданная. Из порта прибыл вестник – сообщил что по Великой Поо только что спустился караван ааков, и на одном из них прибыл настоятель Обители Святого Солнца с несколькими сопровождающими.
– Удивительное рядом. Чего бы это он из монастыря, через всю страну, перся?
– Его спутники во время путешествия с попутчиками на эту тему не распространялись – либо скрытничают, либо о цели путешествия не знают. – ответил сын князя Камила. – Известно лишь, что после выгрузки вещей и кареты они планируют ехать в Верхний город и остановиться на постоялом дворе при Пантеоне.
Есть там такое заведение, слыхал – специально для постоя высокопоставленных иерархов, не имеющих собственного жилья в столице, содержится. Вывески и непременной таверны на первом этаже там в помине нет, – это и не постоялый двор даже, а скорее небольшой пансион, – а вот охрана, по слухам, хорошая. Вопрос лишь в том, будет она моего бывшего начальника охранять, или стеречь?
– Не солидно это как-то. – я покривился. – Столько лет жил под его пастырской опекой, а теперь, когда отец-настоятель прибыл в Аарту, он будет вынужден ютиться незнамо где? Да это же мне прямой позор! Скачи, голубчик, в порт и передай магупату Тхритраве мое приглашение поселиться в Ежином Гнезде на все время его пребывания в столице.
Ну а что? Не может что ли царь, которого (по докладам неявной стражи) едва ли не в глаза обвиняют в святости, по своему монастырскому настоятелю соскучиться? Имею же я право с ним повидаться, пообщаться по стариковски, перемыть косточки общим знакомым? А заодно, в приватной беседе, попробовать вызнать у старого лиса истинную причину его появления в столице. В то, что Тхритрава просто по мне люто заскучал и решил предпринять вояж с целью просто повидаться я как-то не особо верю.
– Мне представиться ему своим истинным званием? – уточнил Лесвик.
– Да, пожалуй. Так будет и чиновное титулование настоятеля уважено, и никаких попыток, ни с чьей стороны, отклонить это приглашение не последует.
Командир столичных неявных отвесил короткий поклон и поспешил выполнять распоряжение, а я вошел, наконец, к себе.
– Румиль, дуй-ка давай, сыщи мне князя Папака. – приказал я царскому котохранителю, переступая порог. – Скажи, у нас сегодня гость будет дорогой, разместить надо.
Князь Мышкин приказ не одобрил, но бунт поднимать не стал и подошел погладиться. Впрочем, счастье его было недолгим: буквально минут через пять в комнату влетели запыхавшиеся кастелян-распорядитель, верховный церемониймейстер и министр царского двора, так что коту пришлось покинуть мои руки и с обиженным видом отправиться на обход своих владений.
– Я, князья, очень рад, разумеется, что вы так внимательно относитесь к своим обязанностям, бдите я все тому подобное, но разве я говорил, что намерен устроить нечто торжественное?
– Ваше величество упомянули, что прибыл дорогой гость. – ничуть не смутился Папак из Артавы. – А раз так, то кроме его и его свиты размещения может быть потребен и некий особый церемониал, а то и торжество, что не в моей компетенции. К тому же когда Румиль меня отыскал, мы как раз все трое беседовали, и раз уж так сложилось, поспешили явиться к вам вместе.
– Вот с торжествами давайте повременим, а то на меня Триур Эшпани наругается. Я ему уже обещал по возможности казну поберечь. – князья преданно ели мое величество глазами и делали вид что от образцов царской риторики совершенно не охреневают. – Настоятель Обители Святого Солнца в Аарту прибыл, я пригласил его пожить в Ежином Гнезде.
– И как скоро он прибудет, повелитель? – уточнил кастелян.
– Думаю,что где-то через час. Вряд ли он от причалов до дворца будет дольше добираться.
Шедад и Караим переглянулись.
– Боги, боги, я же ничего не успею… – пробормотал князь Золотых Колпаков.
– Не понял. Что ты успевать собрался? Я пригласил его частным порядком, как старого товарища, а не как священника высокого ранга.
– Это мы уразумели, государь. – пояснил министр царского двора. – И, однако, потребно организовать встречу соответствующую его положению, иначе будет урон и чести отца Тхритравы, и царскому гостеприимству.
– Как-то не припоминаю, чтобы нас с тобой в том же Тампуранке встречал парад с оркестром. – я хмыкнул. – Выйду, поприветствую в дверях дорогого гостя, на ужин позову поболтать по стариковски, всего-то и делов.
У Караима из Золотых Колпаков сделалось такое лицо, словно он сейчас схватится за голову и начнет рвать на себе волосы.
– Повелитель, такое никак не можно! – едва не возопил он. – Князь Хурам, будучи наместником Запоолья, встречал Владетельных, следовательно соблюдал порядок гостеприимства равных! Вы же, государь, превыше любого из своих подданных!..
– Сутану надену. – перебил я церемониймейстера.
Тхритрава – старый засранец, и как отреагирует на то, что придется тащиться в тронный зал и выказывать самые верноподданнические чувства тому, кого долгое время в хвост и в гриву гонял… Пророком не надо быть дабы понять, что весьма неважнецки. Он и получив приглашение во дворец наверняка уверился, что освоившийся на царском месте брат Прашнартра зовет его, чтоб теперь поглумиться и посамоутверждаться. Потом можно будет вокруг него хоть ужом виться, а первое впечатление никуда не денется.
– А вот это можно. – моментально среагировал Шедад Хатикани.