– Я бы предположил, что на этот раз убийца сменил орудие труда. Если использовать вашу, молодой человек, терминологию, то теперь вместо первой струны он использовал четвертую. То есть что-то более толстое или более мягкое.
– Та-ак, – протянул Макаров. – Но ведь это еще не все?
– Не все, – кивнул Менделей. – Предыдущим жертвам убийца отрезал мизинец при жизни, причиняя этим дополнительные страдания. И убивал только после того, как насладится их болью. Они повреждали тонкие ткани гортани, исходя истошным криком – если позволите такую романтическую интерпретацию. Они повреждали ткани запястий, пытаясь вырваться. А в этот раз мизинец отрезан посмертно. Почти сразу после смерти, но все же после нее. Почему именно эта женщина заслужила такую поблажку – решать вам.
– Все? – заинтересованно спросил Виктор.
– Этого мало? – удивился эксперт.
– Это очень много. Но у вас же есть еще что-то! Я же вижу!
Менделей загадочно улыбнулся.
– Да, есть кое-что еще. И вот это действительно необычно. Это необычно не с эмоциональной точки зрения, не с точки зрения психологии убийцы. Хотя серийники редко меняют модус операнди – способ действия. Но это все же теоретически допустимо. А вот технологические изменения – это совсем другой уровень необычности.
– И что же это за изменения?
– Я успел провести анализ крови. Так вот в ней обнаружились крайне интересные следы. Причем в очень малых количествах. Еще лет пять назад мы бы их просто не обнаружили, но наука не стоит на месте. А Следственный комитет на ее передовом крае, чтоб вы таки знали, молодой человек!
Макаров напрягся. Когда Менделей начинал вставлять в свою речь местечковые обороты и словечки – жди бомбы. Это означало, что он готовился к триумфу.
– Итак, – Виктор с горящими глазами, шепотом пригласил начинать.
– Итак! – небрежно сказал эксперт. И это тоже означало, что у него имеется нечто из ряда вон выходящее. – Я могу сказать, что обездвижена жертва была с помощью нейролептика нового поколения. Следы его я обнаружил в ее крови. Причем его формула крайне незначительно отличается от обычного успокаивающего средства, поэтому его очень сложно обнаружить. В кровь он попал воздушно-капельным путем – я обнаружил раздражение слизистой носа и глаз. То есть его распылили жертве в лицо с близкого расстояния.
– Она либо знала убийцу, либо он не вызывал у нее никаких опасений.
– Догадки – ваша область. И главное – кроме следов этого нейролептика, в крови я нашел буквально исчезающее количество амитала натрия.
У Макарова глаза полезли на лоб. Вот это действительно бомба так бомба.
– Амитал натрия? Вы уверены?
Эксперт обиженно поджал губы.
– Надеюсь, это был риторический вопрос, молодой человек? Или вы сомневаетесь в моей компетенции?
– Это был даже не вопрос, – тут же отыграл назад Макаров. – Я просто несколько ошеломлен. Я не поверил не вам, а самой ситуации. Сыворотка правды – слишком дорогое и редкое удовольствие, чтобы всплывать случайно на таком, пусть и ужасном, но бытовом деле.
– Согласен с вами, молодой человек, – кивнул Менделей. – Но, как я уже говорил, откуда, куда, кто и зачем – эти вопросы вне моей компетенции. Меня интересует только «что». Добавлю перчику вам в суп – это не просто амитал натрия. Тот держится в крови достаточно долгое время и легко обнаруживается. Кроме того, он вводится внутривенно и для проявления эффекта требуется довольно большое время. Здесь же следы были в микроскопическом количестве, а сейчас их и вовсе нет. Если бы не ваш обещанный портвейн, мы бы его не обнаружили. Это некое неизвестное мне средство с мощным действием и быстрым распадом. При этом оно выводится из организма не с мочой или дыханием, как остальные препараты, а просто распадается в организме. Ведь жертва-то, если вы не забыли, уже мертва.
– Вы сказали – внутривенно. То есть остался след от укола?
– В том-то и дело, – усмехнулся Менделей. – Препарат введен не внутривенно, а непосредственно в позвоночник. Вот сюда.
Менделей потянул тело за плечо, поворачивая его на бок. Виктор шагнул к столу. И увидел, как палец эксперта указывает на крохотную точку на затылке, на самой границе роста волос.
Ему пришлось собрать все силы, чтобы не выдать эмоций, полыхнувших в его мозгу. Знакомая тонкая раскаленная нить пронзила его собственный шрамик на том же самом месте.
– А это что? – ровным голосом спросил Макаров, указывая на тонкий шрам рядом со злополучной красной точкой укола.
– То же самое, что и это, – Менделей отвел волосы Эльвиры и продемонстрировал такой же шрамик за ухом. – Пластика.