— Александр, честное слово, никому не нужны такие мучения!
Он же немного отстранил ее от себя, пристально уставился ей в глаза и проговорил:
— Нужны, Вирджиния. Мне нужны. Я из породы тех, кого здесь, у вас, называют старомодными. Я тебя очень, очень сильно люблю и потому хочу, чтобы в день нашей свадьбы ты была бы совершенно, безупречно чиста. Пожалуйста, постарайся понять.
В Венецию они прилетели вконец измученные. Вирджиния в самолете практически не спала, ей удалось лишь несколько раз урывками вздремнуть; и когда в аэропорту Марко Поло она сходила по трапу самолета, глаза у нее были покрасневшие, спина ныла, а голова раскалывалась от пульсирующей боли. Она чувствовала себя разбитой, была раздражена и злилась на Александра. Всякий раз, когда он дотрагивался до ее руки или пытался поцеловать в щеку, она отстранялась от него; все волшебство и очарование дня свадьбы, вся любовь, которую она испытывала к нему на протяжении последних шести месяцев, все желание, становившееся сильнее и сильнее с тех самых пор, когда она впервые увидела Александра, — все эти чувства разом покинули ее. У нее было такое ощущение, словно от всего этого осталась только пустая, холодная и твердая скорлупа. Словно она сама и была этой скорлупой.
Так и не произнеся ни слова, вся отупевшая от усталости, она дошла до пристани, возле которой стояли, дожидаясь пассажиров, водные такси, — и тут вдруг словно внезапно прозрела, враз увидев и отраженные в воде, как будто натекшие в нее, золотистые краски Венеции, и сам город, очертания которого прорисовывались сквозь легкую дымку, ощутив мягкое, наполняющее все тело тепло итальянского солнца; эти краски и это тепло тронули ее до глубины души; странно, но у нее почему-то возникло даже ощущение, что она наконец-то вернулась домой.
Уже в водном такси, когда они плыли вдоль белых указательных буйков вглубь лагуны, по направлению к городу, и он вырастал перед ними великолепием своих золотистых, белых, терракотовых красок, отражавшихся в голубой воде, в которую смотрелось еще более голубое небо, Вирджиния, охваченная радостным, почти физически ощутимым восхищением, не веря своим глазам и даже страшась этой открывающейся ей красоты, повернулась к Александру и улыбнулась.
— Ты был прав, — сказала она. — Прав, что заставил меня ждать.
Он взял ее за руку и улыбнулся в ответ.
— Все это — еще только начало, — ответил он.
Александр заказал для них люкс в старинной части отеля «Даниэль».
— В этом номере останавливался Шопен, — проговорил он.
Вирджиния, наполовину высунувшись из окна, с восхищением разглядывала лагуну, испытывая приятную слабость и от утомления, и от удовольствия.
— Правильный выбор, — одобрила она.
— Ну, — улыбнулся Александр, — у меня по сравнению с ним есть одно преимущество. У него ведь не было тебя. Ты счастлива?
— Очень!
— Иди сюда. — Он раскрыл объятия, и она упала в них. — Я тебя очень люблю, — проговорил он. — Очень. Попозже посмотрим город. Я хочу показать тебе все: и собор Святого Марка, и мост Вздохов, и Дворец дожей. Все, что здесь обязательно надо увидеть. А сейчас ты, наверное, хочешь отдохнуть?
— Нет, Александр, — ответила она, — нет, совсем не хочу. Вся усталость прошла и, мне кажется, уже никогда больше не вернется.