— Чайник только что вскипел. Звонили по телефону. Его секретарша из Америки. Самолет вылетел с опозданием, поэтому в Хитроу он будет не раньше пяти. А может быть, даже и не раньше восьми. Я ответила, что ничего, можно и в восемь.
— Ну и хорошо, — проговорила Энджи, подумав про себя, что вряд ли можно было ответить секретарше что-нибудь иное.
— А что сказал врач? — строго спросила миссис Викс. — Наверное, велел тебе побольше отдыхать?
— Нет, не совсем так. Он сказал, что я должна вести разумный образ жизни.
— Он тебя еще плохо знает.
— Это верно. Твое здоровье, бабуля, — подняла она кружку с кофе.
— И твое, — отозвалась миссис Викс. — Знаешь, мне просто не терпится познакомиться с этим твоим приятелем, Энджи. Я рассказывала о нем своему ухажеру, и он сказал, что слышал о таком банке.
— Правда? — удивилась Энджи.
— Да. Видишь ли, Клиффорд очень интересуется всем, что делается в финансовом мире. Он довольно часто играет на бирже и поэтому читает все финансовые газеты.
— В самом деле? — Энджи улыбнулась. — Ну что ж, может быть, стоит их со временем познакомить друг с другом. Это было бы занятно.
Она очень рассчитывала, что в предстоящие несколько недель приятель миссис Викс Клиффорд Парке станет читать о «Прэгерсе» гораздо больше; однако самой миссис Викс она ничего об этих своих надеждах не сказала.
Малыш приехал усталый, но бодрящийся и притащил большущий букет слегка привядших цветов, купленный явно прямо в аэропорту. Энджи взяла у него пальто, и они прошли в гостиную.
— Что-нибудь выпьешь?
— Спасибо. Очень милый дом, дорогая.
— Правда? Я тут все сама делала. Шампанского? Так я и думала. Как долетел? Ой, да, Малыш, это миссис Викс, моя бабушка. Самая главная моя опора в жизни и самая обаятельная и очаровательная женщина на всей нашей улице. Бабушка, это Фредерик Прэгер Четвертый. Известный еще как Малыш.
— Рада с вами познакомиться. — Миссис Викс протянула руку с безукоризненно наманикюренными ногтями. Выглядела она в самом деле просто очаровательно: с новой прической, сделать которую парикмахер Генри с Хай-стрит уговаривал ее на протяжении нескольких месяцев, — это была французская укладка, завершавшаяся наверху своеобразной шапкой завитых локонов. Она придумала для себя и новый грим, с более яркой и блестящей губной помадой; а одета была в светло-голубое шелковое платье с широкими плечами (точь-в-точь как у Алексис в «Династии») и туфли на очень высоких каблуках.
— Я тоже очень рад с вами познакомиться, — ответил Малыш, с улыбкой принимая ее руку и делая ей легкий поклон. — Но я просто не могу поверить, что вы Энджи — бабушка. В крайнем случае, мама.
— Ну, я, конечно, была еще очень молодой, когда родилась ее мать. — Миссис Викс улыбнулась ему в ответ, изо всех сил хлопая ресницами. В последнее время она подолгу упражнялась в этом приеме перед зеркалом и уже испробовала его на Клиффорде, на которого это произвело потрясающее впечатление.
— Я о вас очень много наслышан, — продолжал Малыш, — и очень рад, что теперь вы хорошо устроены. Конечно, провести столько лет в пансионате было, наверное, крайне тоскливо.
— Бабушка, будешь шампанское? — поспешно предложила Энджи. — Может быть, ты хочешь сама разлить?
— Нет, это мужская обязанность, — решительно возразила миссис Викс. — Не забывай о приличиях, Анджела. Что подумает мистер Прэгер, если я возьмусь за это сама?
— Что это очень мило. — Малыш тяжело опустился на диван; глаза у него слипались. — Я безумно устал. В Нью-Йорке теперь час ночи.
Энджи вздохнула про себя. Ясно, что от Малыша сегодня ночью ждать ничего не приходится.
Наутро он выглядел немного энергичнее.
— Дома все как с цепи посрывались, — рассказывал он Энджи, потягивая шампанское, которое она в одиннадцать часов принесла ему в постель. — Отец грозится лишить меня наследства, Мэри Роуз заявляет, что никогда в жизни не даст мне развода, а партнеры готовятся к схватке за банк. Прямо как стервятники.