— Я не думаю, что она когда-либо была моей матерью, — честно говорит он мне. — Как и мой отец, я был для нее не более чем ступенькой. Силовая игра. Я мог бы сделать все прямо на ее глазах, а она, наверное, все равно выстрелила бы мне в спину.
С этим не поспоришь.
— Мне жаль, что тебе пришлось через это пройти, — грустно шепчу я. Кензо пожимает плечами, как будто в этом нет ничего страшного. Как будто женщина, которая его вырастила, его не предала.
— Это наш мир, — напоминает он мне. — Печальный? Да. Опасный? Конечно. Но я бы ни за что на свете не променял бы свои отношения. Виталий и Адриан — мои братья. У меня бы их не было, если бы все сложилось иначе. У нас не было бы той империи, которую мы имеем вместе, и у меня не было бы тебя.
Вечно и навсегда.
— Вечно и навсегда, — шепчу я. Кензо откидывается назад, на его лице отражается шок, услышав, как я произношу эти слова.
— Где ты услышала это? — тихо спрашивает он.
Я улыбаюсь ему.
— В больнице, когда мне ввели успокоительное. Иногда я выходила чуть-чуть из тумана и могла слышать, как ты разговариваешь со мной.
Он качает головой.
— Такая маленькая шпионка, — поддразнивает он, наклоняясь и покусывая зубами мою нижнюю губу. — Что еще ты слышала?
Покачав головой, я опускаю глаза, румянец разливается по моим щекам.
Рука Кензо обхватывает меня за горло и притягивает к себе, пока мы не оказываемся нос к носу.
— Что еще ты слышала, искорка?
Я облизываю губы; его глаза прикованы к движению.
— Что ты меня любишь, — говорю я ему. — Но тебе не обязательно повторять это снова. Я знаю, что тебе нужно время, и что…
Его губы касаются моих.
— Я люблю тебя, Эвелин Накамура, – каждое слово ясно и лаконично. — Так чертовски сильно.
Я обхватываю его руками и поднимаюсь к нему на колени.
— Я тоже тебя люблю, Кензо Накамура. Вечно и навсегда.
Он улыбается мне, прижимаясь лбом к моему.
— Вечно и навсегда.
ЭПИЛОГ
Кензо
ГОД СПУСТЯ…
Она сделала это.
Моя жена пошла в школу, окончила школу, родила нашего прекрасного сына, и теперь ей остался один день до открытия собственной пекарни и кафе-эспрессо. Она в ударе. Моя жена делает мир своей устрицей, и я очень горжусь ею.
— Хикару наконец-то уснул, — говорю я с усталым вздохом, входя в нашу спальню. Мы назвали его в честь моего отца. Моя жена не отрывает взгляда от бумаг, разбросанных перед ней. Это совершенно не годится. — Эвелин!
Вздрогнув, она роняет бумаги из рук на пол и смотрит на меня.
— Что?
— Я стоял здесь, пытаясь привлечь твое внимание. Ты слышала хоть слово, которое я сказал?
— Эм… — она застенчиво смотрит на меня.
— Хикару наконец-то заснул, — повторяю я.
Она моргает, глядя на меня, на ее лице отражается растерянность.
— Хорошо…
— Прекрати работать и сделай мне гребаный минет.
Смех пузырится у нее на губах.
— Ты серьезно?
Я серьезно? Конечно, я серьезно.
— Я весь день ухаживала за нашим сыном, — напоминаю я ей, топая к ней. — Весь этот чертов день, когда все, что он делал, это плакал, плакал и плакал.
— Младенцы плачут, дорогой.
Я издал низкое рычание.
— За исключением того, что единственная причина, по которой он плачет, это то, что в моей груди нет сисек.
Моя жена еще раз громко рассмеялась.
— Ну, мои сиськи ему тоже не нравятся, — отмечает она. — Вот почему он получает бутылку.
Положив руки по обе стороны от нее, я наклоняюсь вниз, пока наши губы не оказались всего в дюйме друг от друга.
— Он знает, что я — не ты, — выдавливаю я. — Все, что ему нужно, это ты. Весь день ежедневно. Но ты слишком занята здесь, будучи Миссис Успешная.
Еще один смех, от которого мой член затвердел в штанах, как будто это никого не касается. Блин, я женат. У меня не должно было быть таких плохих синих шаров.
— Что ты пытаешься мне сказать, мистер мама?
Эвелин облизывает губы, ее глаза наполняются неконтролируемым желанием.
— Я уже говорил тебе, – я выпрямляюсь, расстегиваю ремень и опускаю молнию, освобождая ноющий член. — Я хочу минет.
С ухмылкой на губах Эвелин обхватывает пальцами основание моего члена и медленно, дразня, поглаживает меня. Каждое прикосновение разжигает во мне огонь, сводя с ума от желания.
— Ну, мне лучше убедиться, что ты получаешь полный пакет льгот, — бормочет она хриплым голосом, от которого у меня по спине пробегают мурашки. Независимо от того, сколько раз мы собираемся вот так вместе, я никогда не смогу насытиться ею и знаю, что никогда не смогу.
Ее теплое дыхание овевает мою кожу, когда она наклоняется вперед, ее розовый язык высовывается, чтобы слизать капельку предэякулята с кончика моего члена. Ее хватка вокруг меня крепче, когда она берет меня в рот, ее искусная техника воздействует магией на каждое нервное окончание моего тела.
Я не могу не издать тихий стон, когда она продолжает доставлять мне удовольствие своим ртом, ее руки нежно массируют мои яйца, а ее пальцы умело дразнят все нужные точки. Звуки, которые она издает, только усиливают мое сильное удовольствие, напоминая мне страстные звуки, которые она издает, когда я внутри нее.
Когда она погружает меня глубже в горячую глубину своего горла, я чувствую, как ее мышцы сжимаются вокруг меня, добавляя еще больше ощущений к и без того подавляющему удовольствию. Мое дыхание становится поверхностным и быстрым, когда я достигаю грани освобождения.
— Боже, ты так хороша, — стону я, хватая ее за волосы и глубже погружаясь в ее гостеприимный рот. Сначала она слегка давится, в уголках ее красивых глаз образуются слезы, но она никогда не останавливается и не жалуется.
Ее темп ускоряется, и ясно, что она не хочет ничего, кроме как полностью насытить меня. И когда я наконец достигаю своего пика и кончаю ей в рот, она жадно глотает каждую каплю с удовлетворенным блеском в глазах. Она отстраняется со злой ухмылкой на лице, ее розовый язык высовывается, чтобы вылизать каждый дюйм моего тела.
С чувством блаженного удовлетворения я снова натягиваю штаны и наклоняюсь, чтобы захватить ее опухшие губы в жгучем поцелуе. Мой язык танцует с ее языком, наслаждаясь моим вкусом, который задерживается на ее губах и рту.
— Лучший социальный пакет на свете, — шепчу я ей в губы, мое сердце переполняется любовью и желанием к этой невероятной женщине, которая всегда оставляет меня полностью удовлетворенным.
Позже, когда мы оба насытились и лежали в постели, я прижимаю ее к своей груди и целую в макушку.
— Я люблю тебя, — шепчу я.
— Вечно и навсегда.
Вечно и навсегда.