— Решите это между собой. Только не затягивайте, есть масса проблем, которые нужно отрегулировать и отладить.
— Слышишь, Глебов, а я в депутаты как же? Если ты умирать собрался, позвони немедленно Дамиру, мы все переиграем, найдем тебе замену, пока не поздно. Ты с этим не шути. У нас уже и законопроекты по медицине и металлу подготовлены. Глебов! Совсем с ума сошел.
— Он тебе замуж, между прочим, предлагает, — процедила Афина.
— А ты вообще заткнись, а то по миру пойдешь.
— Нет, если вы все не хотите, — Афина лукаво улыбнулась, обнажив кроваво-красные пародонтозные десны, — то я с Глебовым не пропаду!
— Нет, подождите, — заволновалась Даша. — Подождите, не так скоро. Подождите.
— Причем, в определенном смысле, этот брак будет фиктивным, — сказал Глебов, глядя на Жанну.
— Это меня мало радует, — отрезала она.
— У меня все. Счастливо оставаться. — Глебов встал из-за стола и погладил застывшую Марью Павловну по плечу. — Пойдемте смотреть телевизор. Девочки уберут за собой сами.
Глава 2
ПЕТРОВ-ВОДКИН. НЕДЕЛЮ СПУСТЯ
— Слушай, ты — гений! Ты точно гений. И совершенно не нужно этого стесняться. — Жена Леночка в поношенном байковом халате своей мамы была просто неотразима.
Кузьма Петров-Водкин обреченно вздохнул и приготовился к лекции на тему: «Эта страна (начальство, ЖЭК, патрульная служба, клуб собаководов, продавщица пива, банщик) тебя не ценит». С одной стороны, громогласное обожание жены было приятным, с другой стороны, Кузьме иногда хотелось, чтобы оно проявлялось как-то потише.
— Нет, ты гений. Теперь я поняла это абсолютно точно. — Леночка вспушила давно не мытые волосы и пристально вгляделась в экран телевизора. — Нет, ты теперь уж не сиди. Беги на работу и требуй, чтобы это дело отдали в твои руки. Я сейчас же позвоню маме, она позвонит тете Вале, потому что муж ее сестры Мариночки имеет непосредственное отношение к распределению работы по оперативникам. Ты должен выхватить ее у них из-под носа!!! Слушай, а она совсем не постарела. Выглядит такой же толстой и свеженькой. Вот зараза.
— Ну все! — разозлился Петров-Водкин, вытирая кровь на щеке. — Ну все, я из-за тебя порезался. Лена, можно помолчать хоть пять минут! Не под руку, не под руку же.
— Бегу, мой зайчик. Бегу, только вот дослушаю про «типичное самоубийство». Считай, что я уже залечила твои боевые раны. — Шум воды помешал Леночке услышать все, что Петров-Водкин думал по этому поводу. А мысли его ей бы не понравились.
Во-первых, Петров-Водкин сожалел, что позволил себе жениться на этой серой внешне, но яркой внутренне особе и даже родить с ней двоих детей, вес которых вызывал бы особую гордость в мясных павильонах ВДНХ. Во-вторых, Петров-Водкин считал себя во всем виноватым. Особенно в неумеренном прибавлении веса, как детского, так и собственного. Одна Леночка в их семье умудрялась оставаться почти такой же, какой была в двадцать, как будто назло им всем. В-третьих, если бы не Леночка, Петров-Водкин считал бы себя обычным неудачником и под это дело спокойно отдыхал бы у телевизора от зарплаты до зарплаты. Но она считала, что вышла замуж за гения. За единственного и неповторимого, исключительного, замечательного, великолепного и могущественного. И ничто не могло ее поколебать, а уж тем более разочаровать. Он был лучшим сыщиком планеты, когда проходил стажировку в деревне, он оказался самым умным, когда пришел юристом на производство. Даже цех по производству ситро, в котором Петров-Водкин провел лучшие годы своей молодости, в представлении Леночки был чем-то вроде Байконура для начинающих агентов спецслужб. Леночка так слепо и беззаветно в него верила, что ему приходилось соответствовать и оправдывать ее надежды.
Последний крутой вираж карьера его совершила около трех лет назад, когда производство советского «Тархуна», «Дюшеса», «Буратино» было полностью вытеснено «Колами» и «Спрайтами», а сам цех забрали под разлив водки. Самый честный юрист страны оказался в центре самого грязного и криминального бизнеса. Через месяц работы там Петров получил вторую фамилию Водкин от своих друзей по юрфаку и первое китайское предупреждение: «Не суй нос в чужие дела», которое для доходчивости проиллюстрировали пожаром на рабочем месте. Это — от нового начальства.
Петров-Водкин, горячо поддерживаемый Леночкой, не смог так скоро отказаться от идеалов справедливости и попытался еще раз вразумить своих шефов. Когда он принес в «мерседес» отъезжавшего к морю начальства свои соображения о количестве денег в черной кассе, оно (начальство) почему-то ужасно расстроилось и, не сдержавшись, ударило Петрова-Водкина по лицу. Кузьма тоже не стерпел. Суммы, обозначенной в его докладе, было достаточно, чтобы восстановить маленький свечной или металлургический заводик. Кузьма Григорьевич ответил начальству ударом ноги в живот. Завязалась битва. Не столько кровавая, сколько беспрецедентная. Петров-Водкин победил. Его начальник, подмятый крупным тяжелым телом своего юриста, признал поражение словами из отечественного блокбастера: «Ну ты, блин, даешь». Все зрители зашлись от восторга, дружно решили, что теперь Петрову одна дорога — в учредители.