32. Прокаженный.
Дырявый плащ, засаленная шляпа, Круг на плече с гусиной красной лапой... Услышав стук трещотки роковой, В испуге сторонится даже нищий. Нет ни ночлега в деревнях, ни пищи... Кем заклеймен ты - Богом? Сатаной?
...Пророк ли, прокаженный ли, поэт Анафема! Эдикт! Вердикт! Запрет!
- Эй, берегись: Вентре еще на воле! В костер его! Злодей опасно болен: Стихами подстрекает к мятежу!
...Гляжу на плащ с гусиной лапой красной: И впрямь, я прокаженного опасней Всю Францию трещоткой разбужу!
33. В Бастилии.
Паук-судья мне паутину вьет. В ушах не умолкает гул набата... Молиться? Не поможет мне Распятый: Заутра я взойду на эшафот.
Не рано ли поэту умирать? Еще не все написано, пропето! Хотя б еще одним блеснуть сонетом И больше никогда не брать пера... [пера не брать???]
Король, судья, палач и Бог - глухи. Вчера кюре мне отпустил грехи, Топор на площади добавит "Amen".
Умрет Вентре. Но и король умрет! Его проклятьем помянет народ, Как я при жизни поминал стихами.
35. Morituri te salutant. ("Обреченные на смерть приветствуют тебя" - приветствие гладиаторов Цезарю)
Орел парит над бурею бессильной; Не сокрушить морским валам гранит: Так мысль моя над Смертью и Бастильей Презрительное мужество хранит.
Ты лаврами победными увенчан: В глухую ночь, под колокольный звон Ты убивал детей и слабых женщин, Но я тобой, Король, не побежден!
Я не умру. Моим стихам мятежным Чужд Смерти страх и не нужны надежды Ты мне смешон, с тюрьмой и топором!
Что когти филина - орлиным крыльям? Мои сонеты ты казнить бессилен. Дрожи, тиран, перед моим пером!
36. Агриппе д'Обинье.
Я знаю, что далек от совершенства, На три ноги хромает мой Пегас. Свои жемчужины, как духовенство, У мертвецов заимствую подчас.
Когда мое перо усталым скрипом Подхлестывает бесталанный стих, Я утешаюсь тем, что ты, Агриппа, Воруешь рифмы даже у живых.
Пожнешь ты лавры, нагуляешь жир... Помрешь (дай Бог, скорей бы!) - скажет мир: "Писал бездарно. И подох без блеска".