Он: Да, пожалуйста…
Она кладет ему еще кусок торта.
Он: А еще меня ужасно раздражает, что, когда они выгуливают своего жирного пуделя, тот постоянно срет на нашей дорожке
Она: Франц-Карл, я бы не хотела, чтобы ты столь стремительно приспосабливал свою речь к жаргону наших соседей.
Он: Повсюду это собачье говно валяется.
Она: Я всегда тебе говорила: надо чем-нибудь побрызгать, какой-нибудь химией, чем-нибудь едким, чтобы эта псина раз и навсегда отучилась.
Пьют кофе.
Он: Как нам хорошо жилось, как замечательно.
Она вздыхает.
Он: Так нет же! Обязательно появится какой-нибудь склочный тип, психопат какой-нибудь, и все испоганит.
Она: А я тебе говорю, это не один он, она по меньшей мере ему не уступит. Живет на одних овощах и фруктах, фигуру, видите ли, бережет. А что ей там беречь-то, вот я тебя как мужчину спрашиваю, скажи, есть у нее фигура?
Он: Ну-у-у…
Она: Что ну, что ну! Тощая, как доска! И пудель ее при ней! Скажите, пожалуйста, фифа какая выискалась! Полгода назад, когда я на кофе ее как-то пригласила, она мне тут рассказывать начала, что она вообще чуть ли не из благородного дома. Я еле удержалась, чтобы прямо в лицо ей не расхохотаться. Мне ли не помнить, как она однажды с Майхоферами из-за места на стоянке сцепилась, я такой ругани отродясь не слыхивала. Так значит, говоришь, фигура у нее хорошая?
Он: Да нет, ты права, она слишком худая.
Она: А мне кажется, что она все равно тебе нравится! А красится как! Вот это, наверное, тебя и нравится. Размалевана как шлюха!
Он: Вот и я о том же. Старовата она уже, чтобы так мазаться.
Она: Сегодня утром, в лавке, ты бы на нее поглядел.
Он: Ты, кстати, проволоку купила?
Она: Какую проволоку?
Он: Я же тебя просил, не далее, как сегодня утром, я попросил тебя купить моток цветочной проволоки.
Она: Зачем тебе сейчас цветочная проволока?
Он: Я и это тебе сказал: для роз.
Она: Ничего ты мне не говорил.
Он: Ты забыла.
Она: Как я могла забыть, если ты ничего не говорил?
Он: Конечно, ну а если я сказал, значит, ты забыла.
Она: Да, но на сей раз все было так, как я говорю, Франц-Карл. Ты не всегда бываешь прав.
Он: Я никогда не бываю прав. Ты всегда и во всем мне перечишь.
Она: Прошу тебя, прекрати со мной спорить.
Он: Как мне теперь быть без цветочной проволоки?
Она: Никуда она не денется, твоя проволока, — завтра купим.
Он: Но она нужна мне уже сегодня.
Она: Сегодня что-то новое начинать все равно уже поздно.
Он: Ты еще будешь меня учить, когда и что мне начинать?
Она: Послушай, я и так во всем тебе уступаю.
Он раздраженно передергивает плечами. Оба пьют кофе.
Она: Как тебе торт?
Он: Отличный торт.
Пауза.
Он: Сколько мы уже здесь живем? Лет двадцать?
Она: В марте будет двадцать два.
Он: Двадцать два года. И ведь до этого — никаких проблем, никаких склок с соседями.
Она: Ну-ну, — вспомни хотя бы старика Хаузера. Как он вдруг ни с того ни с сего потребовал, чтобы мы починили ему забор.
Он: Ну, он же был ненормальный. Совсем уже не в себе, старческий маразм и вообще, — нет, он был просто ненормальный.
Она: А что, этот Энцингер по-твоему нормальный? Взрослый человек среди бела дня прячется за туями и кричит соседям «Жо…»
Он: Ну конечно, это ненормально. Хулиганство недоразвитого мальчишки. Но такие люди могут представлять большую опасность. За ними следить надо.
Пауза. Издалека раздается звук пилы. Оба привстают.
Он: Орех!
Она: Наш грецкий орех?
Он: Это он в отместку за абрикос. Ну ладно. Если бы он абрикос стерпел, все бы уладилось, мы были бы квиты, — но теперь он у меня попляшет, теперь я на него точно заявлю.
Она: Прошу тебя, Франц-Карл, не волнуйся ты так, было бы из-за кого!
Он: Он у меня еще увидит, он у меня свою сауну мигом снесет.
Занавес
Та же обстановка. Он приходит из сада, довольно потирая руки.