Агнес: Ну конечно, всегда я во всем виновата.
Тишендорфер: Я каждый год прохожу тестирование.
Агнес: А он ни разу тестирование не проходил — только ради того, чтобы во всем обвинять меня.
Йозеф: Я сам знаю, как я вижу и слышу.
Тишендорфер: Да нет, часто сам как раз и не замечаешь. Особенно быстрота реакции — на этот счет очень легко обмануться.
Агнес: Со временем все ослабевает.
Тишендорфер: Моя жена настаивает, чтобы я регулярно проходил тестирование.
Агнес: Видишь, другие жены тоже вмешиваются не в свои дела.
Тишендорфер: Нет, у нее с этим строго. Иначе она мне ни за что не позволит возить нашу дочь в школу.
Йозеф: Что? Какая еще дочь?
Агнес: И еще ходит в школу?
Тишендорфер: Да, мне самому почти неловко, но когда жена настолько моложе, случается, знаете ли…
Йозеф впадает в совершенную оторопь. Раскрыв рот, он только безмолвно таращится на Тишендорфера.
Агнес: Ребенок… Но это же замечательно… И сколько же сейчас вашей дочурке?
Тишендорфер, достав из кармана фотографию, протягивает ее Агнес.
Тишендорфер: Тринадцать лет назад я опять женился. Ну, и вскоре это произошло.
Агнес (Рассматривая фотографию.): Ах, какая милашка. Очаровательная девочка. Так ей тринадцать?
Тишендорфер: Двенадцать… Моя отрада на старости лет… Странное, знаете ли, чувство, когда дочь у тебя моложе, чем у иных ровесников внуки.
Агнес: И как же ее зовут?
Тишендорфер: Маргит. Как и жену.
Агнес: А это ваша жена?
Тишендорфер (Передавая ей вторую фотографию.): Да.
Агнес: Какая элегантная.
Тишендорфер: Пришлось, понимаете, несколько раз жениться, прежде чем подходящую пару подобрал.
Агнес: Да вы и сами кому угодно пару составите. (Передавая Йозефу фотографии.) Взгляни-ка, Йозеф.
Йозеф роняет фотографии и откидывается на спинку, он почти задыхается. Тишендорфер вскакивает, подбирает фотографии.
Агнес: Господи Иисусе! Йозеф! Что с тобой?
Йозеф: Ничего. Отстань! Да отойди ты!
Агнес: Но ты же весь серый, на тебе лица нет!
Йозеф (Собравшись с силами, выпрямившись.): Со мной все в порядке. Мне-то, по крайней мере, не угрожает опасность умереть от переутомления, а вот тебе, Вальтер, надо остерегаться, при такой молодой жене недолго и того…
Тишендорфер: Да ничего, тут главное форму не терять…
Йозеф: Тут главное, чтобы другой не начал за тебя стараться, чтобы тебе не наставили вот это…
Йозеф приставляет к голове ладони с растопыренными пальцами, изображая рога и разражаясь громким, злорадным хохотом. Но, похоже, этот хохот отбирает у него последние силы, ибо внезапно он со стоном откидывается назад.
Агнес: Что с тобой, Йозеф! Господи, Боже мой, укол! Тебе же срочно нужен укол! Как же я забыла!
Агнес кидается к серванту за шприцем и ампулой. Тишендорфер тем временем расстегивает Йозефу ворот рубашки. Когда Агнес возвращается и начинает расстегивать Йозефу брюки, тот сопротивляется.
Йозеф: Отойди! Отстань! Не нужны мне никакие уколы! Никогда в уколах не нуждался! Если я от чего и заболею, так только от тебя! Изыди!
Агнес (Невозмутимо наполняя из ампулы шприц.): Он просто спятил. Совсем рехнулся.
Йозеф: Где фотографии?
Агнес: Сам прекрасно знает, что ему пора делать укол…
Тишендорфер: Йозеф, не дури и слушайся жену…
Йозеф: Эта баба день ото дня все дурнее и дурнее… Я тоже найду себе молоденькую!…
Агнес (Приближаясь к нему со шприцем.): Ага, особенно в таком виде…
Йозеф: Уйди! Ты только опозорить меня хочешь! Хочешь выставить меня старым и больным, чтобы я себе молоденькую не нашел… Поди прочь!
Из последних сил Йозеф поднимается, с трудом ковыляет вокруг дивана, но останавливается, опирается руками на спинку и замирает почти в той же позе, что в начале первой сцены. Сопротивляться он не в силах.