Она не знала, как долго там стояла, пока шорох юбок не сообщил, что она была не одна. Через миг Лизель опустилась рядом с ней и взяла ее за руку. Серина смотрела сквозь вуаль на подругу, заметила синяки на ее шее, где Фейлин… нет, где Инрен пыталась ее задушить. Ее золотистые кудри ниспадали на плечи, не заплетенные. Ее глаза сияли, губы были строго поджаты.
Ее горло сжалось, словно она подавляла слезы, глядя на мертвое тело на алтаре. Она быстро повернулась к Серине и сказала:
— Прости! — слезы полились, и она на пару мгновений отвлеклась на это и не могла продолжить. А потом она выдавила. — О, Серина! Мне так жаль! Я не смогла защитить тебя… или ее!
Серина сжала ее ладонь. Она прильнула головой к голове Лизель и твердо сказала:
— Это не твоя вина.
Лизель сидела с ней не меньше часа. Но потом склонилась, поцеловала Серину в макушку и ушла. Серина продолжила сидеть одна под пение сестер в нише.
Отец присоединился к ней. Таким растрепанным она его еще не видела. Даже в ночь, когда Фейлин захватила ведьма, а его жена умерла, Дальдреда не проявлял так слабость. Теперь он рухнул на колени рядом с Сериной, камзол был расстегнут, волосы лежали на лбу. Челюсть потемнела от щетины.
Они не говорили какое-то время. Ужасные тайны, которые открыла Инрен, всплыли в голове Серины. Она поежилась, жалея, что узнала правду о рабстве отца. Она надеялась, что он не узнает, что это ей известно.
Сестры Сивелин допели, их голоса устали. Они медленно вышли из часовни, свечи бросали их тени, как темные призраки за ними. Когда они ушли, молчание Серины и ее отца стало еще тяжелее.
— Венатор-доминус и его люди ищут оставшиеся якоря, — сказал Дальдреда. — Ведьма мертва и изгнана, но Фендрель сказал, что не хочет рисковать. Они защитят Дюнлок к свадьбе.
Серина уставилась на ее отца, не веря ушам.
— Ты… не собираешься продолжать со свадьбой, — она пыталась подавить гнев. — Не сейчас.
Отец взглянул на нее и приподнял бровь.
— Конечно, собираюсь. Мы должны. Если это отложить, Инрен победит. Снова, — он покачал головой, сглотнул и посмотрел вперед. Его взгляд не лежал на теле Фейлин, он смотрел на воздух над ней. — Я сделаю тебя королевой Перриньона, дочь. Кровь Дальдреда будет править в Золотую эпоху. Мы будем жить в связи с пророчеством об Избранном короле. Это будет наш путь.
Горечь подступила в горле, обжигая, когда она сглотнула. Она смотрела на лицо Фейлин, на искаженные черты под мягкой вуалью. На рассвете венаторы отнесут ее тело к берегу Святого озера. Там его сожгут со священными специями, а ее прах соберут и вернут в дом ее отца для похорон. Словно она просто умерла. Словно ее душа не была обречена.
Герцог ушел. Серина утомленно опустилась на каменный пол, прислонилась головой к алтарю. Ладонь нашла руку Фейлин. Ее пальцы были холодными и неестественными, но Серина держалась за них.
Она не знала, как долго сидела, пока не услышала, как подошел Герард. Она понимала, что он придет, и не знала, стоило ли уйти до этого. Но это была ее последняя ночь с Фейлин.
И она должна была разделить миг горя с тем, кто по-настоящему потерял, что было потеряно.
— Как венатрикс? — спросила она, не оглядываясь.
Шаги замерли. Он не сразу ответил.
— Спит, — сказал он, голос был приглушен в свете свечей и от печали. — Они перевязали ее раны и уложили ее в постель. Она не в опасности. Террин приглядывает за ней.
Серина кивнула.
— Она спасла нас, — прошептала она. — Фейлин… Инрен… убила бы всех нас.
Герард не ответил, опустился рядом с ней. Он тихо произнес священные слова. Серина не перебивала его. Она слушала его голос, и как много раз он запинался. Но все-таки произнес молитву до конца.
Он закончил, развернулся и сел спиной к алтарю, притянул колено к груди. Она посмотрела в его сторону из-под вуали. Он был уставшим, лицо осунулось.
— Ты была с ней? — прошептал он, поймал ее взгляд. — В конце?
Серина кивнула. Она не доверяла себе.
— Я рад, — его голос дрогнул, он быстро опустил взгляд, но она заметила блеск в его глазах. Он неожиданно повернулся и опустил ладонь поверх ее на холодных пальцах Фейлин. — Серина, — сказал он нежно. Он посмотрел на нее, и в его глазах была печаль. — Серина, я должен быть честен с тобой. Наши жизни слишком хрупкие, а будущее не ясное. Я не хочу упустить короткий шанс на…
Серина отпустила ладонь Фейлин и убрала руку от его хватки. Она сложила ладони на коленях и смотрела на них.
— Я знаю, — сказала она. — Я понимаю, Герард.
Она понимала, что ему нужно было отказаться от слов в том глупом письме. Она понимала, что он хотел извиниться за попытку изображать, что он полюбил ее как Фейлин. Они должны сыграть свадьбу по закону. И Герард, благородная душа, ощущал, что должен показывать любовь, чтобы попытаться оправдать этот ужасный маскарад.