Ближайшая тройка рейнджеров бросилась на выручку. В воздух поднялось еще одно облако пыли, оставшейся от разлетевшейся земли. Крик прорвался через маски, взмыл вверх звериным воем, режущим слух. В провале, поймавшем «братьев», переливались жирными кольцами, кишмя кишели алые огромные личинки. Густо облепив людей, они вгрызались в толстую выделанную кожу, в жесткие брезентовые ремни, в плоть, в глаза, во внутренности.
Ведьма все так же улыбалась, не двигаясь с места, лишь блестела зубами.
Толпа оказалась совсем рядом, вереща и воя.
Сзади скрежетало, пулеметы рокотали, захлебываясь.
Дуайт выбрал первую цель: худого старика, голенастого, с диким визгом несшегося к нему, скаля остатки гнилых зубов. Все одержимые, раздери их Козлоногий Джек, всегда одинаковы. Разница только в том, стали они такими до или после смерти. Дуайту не повезло, дед явно был жив. Вот и скакал козлом, наплевав на анатомию и физические законы.
Винтовка, старая добрая Browning BAR 2000, она же «упокойник», прервала траекторию его полета. Сбила в прыжке, пройдясь в двух местах и ласково чмокнув. Чпок! Левое плечо разлетелось алыми брызгами и кусками цвета слоновой кости. Чпок! Череп последовал за плечом, добавив к ало-белой палитре шматки окровавленного серого студня. Дуайт занялся следующими.
Выстрелы грохотали, сливаясь в монотонный гул. Шепард орал неразборчиво, перемежая команды отборной руганью. Серая ободранная толпа тянулась к «песчаным братьям», жаждала сладкой человечины и еще более сладких человеческих душ. Командор наливался багровым, потихоньку опускаясь на колени. Личинки в яме перекатывались волнами, сильнее подергиваясь от конвульсий заживо съедаемых рейнджеров. Сзади приближался скрежет. Затих один пулемет.
Ведьма двинулась к броневикам. Солнце ослепительно блеснуло на верхней кромке креста, залив золотом несчастного мертвого священника.
Дуайт пинком отправил ближайшего одержимого в сторону, последними патронами прошелся по следующим. Перезарядиться он не успевал. Морриса сзади не было, щелчки его «шарпа» раздавались слишком далеко. Ну, значит, Моррису есть чем заняться. Это хорошо, скучающий напарник – тот еще сукин сын и говнюк.
Белое платье ведьмы приближалось. Она шла к священнику, отрезанному от своих. Ее лица Дуайт не видел, но, срань господня, он верил в улыбку на нем. В торжествующий оскал победительницы.
За спину Дуайт не переживал. Спину ему прикрывал стальной бок «Кугуара». А на флангах парни пока еще стреляли.
Крепкая девчонка-мулатка с серым от пыли лицом вынырнула перед ним. Зрачки ее полностью закрыли радужку, белки, казалось, лопались от давления проступивших кровяных переплетений. Эта покрылась дьявольским семенем, будучи мертвой. Горла у нее практически не осталось. Дуайт ушел в сторону. Гулко рассекла воздух дедовская палица мере. Треснуло, брызнуло и отлетело, чуть взмахнув роскошным, когда-то кудрявым скальпом. И, не удержавшись, под маской заорал и взвыл не хуже нападавших, высунув язык.
В-а-а-а!!!
Дуайт Оаху, сын, внук, правнук и потомок всех своих предков-арики, начал очередной перу-перу. Танец перед боем, танец, наводящий ужас на врага, пляску смерти, переходящую в саму смерть.
Ка-м-а-тэ-э-э!!!
Новый сукин сын, желавший его крови и несшийся с левой стороны, хрипло рыкнул, протянув руки. Хрустнуло, и обе кисти, крепкие кисти поденного рабочего, ставшего отродьем дьявола, отлетели в сторону. Тесак Дуайт любил чуть меньше любимой череподробилки из железного дерева, но ухаживал так же серьезно. И точил постоянно.
Мере ударила снизу, раздробив лицо неуклюжего подростка, одетого только в драные синие шорты, отбросила назад, сбив с ног старуху вовсе без одежды, но с болтающимися между сухими мешочками грудей детскими ручками. Тесак наполовину отрубил голову еще одной девчонке, возможно, когда-то дружившей с первой. Головка, даже сейчас милая, повисла набок, как только сухо лопнули позвонки. Тело, запутавшись в длинных штанинах, завалилось в сторону, не оставляя попыток схватить рейнджера вытянувшимися пальцами с длиннющими черными когтями.
Дуайт всадил тесак в затылок старухи, развалив череп до самого носа. Палица яростно взвыла, разрубая воздух и висок бывшего чифа, одного из трех законников Милтона. Рухнув, тот толкнул на Дуайта высокого пучеглазого мексиканца, скалившего редкие зубы через густые усы. Половину лица мексиканец уже потерял, но адское семя расплавило ее, превратив в запекшийся на костре сыр с потеками. Тесак вошел точно под ребра, протыкая тугой мускулистый мешок, гонявший отравленную черную кровь.