Но дама, по своей крайней близорукости, не замѣтила ни его самого, ни его поклона. А онъ, несмотря на свою всегдашнюю любезность и услужливость, не нашелъ нужнымъ подойти къ ней. Онъ скорѣе захлопнулъ за собою каретную дверцу, спустилъ переднее стекло, крикнулъ кучеру, куда его везти, и помчался.
"Бѣдный Миша!-- не то съ гримасой, не то съ усмѣшкой подумалъ онъ.-- Вѣдь, теперь и косточекъ отъ него не оставятъ вдовица Бубеньева съ Лидіей Андреевной, on va le massacrer... en effigie"...
Между тѣмъ толстая дама, до смѣшного оправдывавшая одно изъ своихъ прозвищъ: "совушка-вдовушка", съ помощью швейцара вылѣзла изъ саней и стала подниматься по лѣстницѣ.
Время отъ времени она комично подпрыгивала, глядя передъ собою во всѣ свои круглые совиные глаза, и все-таки наткнулась на кресло, поставленное на одномъ изъ поворотовъ лѣстницы. Она испуганно прищурилась, сразу не отдавая себѣ отчета, на что это такое наткнулась, на неодушевленный предметъ, или живого человѣка. Затѣмъ она грузно упала въ кресло и крикнула:
-- Швейцаръ, гдѣ ты тамъ!? Да позвони же къ Лидіи Андреевнѣ, чтобы дверь мнѣ отворили поскорѣе!
Швейцаръ внизу разслышалъ ея пронзительный голосъ, подошелъ къ проведеннымъ изъ квартиръ, помѣщавшимся у вѣшалки электрическимъ звонкамъ и позвонилъ.
Черезъ минуту дверь наверху отворилась.
Тогда толстая дама закричала:
-- Катя, это вы?
Франтоватая горничная Лидіи Андреевны, узнавъ ея голосъ, спустилась къ ней по лѣстницѣ.
-- Снимите съ меня, милая, шубку!-- отдуваясь и вздыхая, калобно заговорила дама.-- По четвертой лѣстницѣ нынче поднимаюсь, замучилась совсѣмъ... мое больное сердце...
Горничная, не безъ труда, боясь какъ бы гдѣ не лопнуло, стянула съ нея шубку и стала помогать ей взбираться.
Лидія Андреевна встрѣтила madame Бубеньеву въ гостиной и звонко расцѣловалась съ нею:
-- Ахъ, chére amie, прикажите стаканъ сахарной воды!-- съ глубокимъ вздохомъ выговорила "совушка", протягиваясь на низенькой кушеткѣ.-- Сердце у меня... сердце!.. Едва забралась къ вамъ, думала умру на лѣстницѣ... Всю-то жизнь, всѣ непріятности въ одно мѣсто... прямо вотъ сюда, въ сердце! Ну, и нельзя вынести... Je finirai mal, je le sens...
-- Mais vous, cliére, qu'avez vous donc? Что съ вами!?-- воскликнула она, вдругъ оживляясь, прищуривая глаза и замѣчая слѣды волненія и слезъ на лицѣ своей пріятельницы.
Лидія Андреевна печально махнула рукой.
-- Ахъ, дорогая Варвара Егоровна!-- съ глубокимъ вздохомъ произнесла она.
Варвара Егоровна забыла свое сердце, спустила ноги съ кушетки и захватила пухлыми руками руку Лидіи Андреевны.
-- Il y a du nouveau?! Что такое, что?! Какъ хорошо, что я собралась къ вамъ, у меня это просто предчувствіе вѣрно было, съ утра я о васъ думала и сердце за васъ щемило... Разскажите все, отведите душу... Вы знаете, какъ я люблю васъ, какъ высоко цѣню всѣ ваши душевныя качества и героизмъ въ несчастіяхъ. Вы знаете, что я все это время, всѣ эти годы, вашъ самый горячій адвокатъ!
-- Знаю, милая Варвара Егоровна!-- съ новымъ вздохомъ сказала Лидія Андреевна, цѣлуя пріятельницу въ толстую, дряблую и пылавшую щеку.-- Вы не встрѣтили на лѣстницѣ князя Вово?
-- Князя Вово?-- протянула Бубеньева.-- Нѣтъ! Правда, мнѣ показалось, когда я подъѣзжала, какъ будто карета стояла и кто-то въ нее садился. Вы знаете, я такъ удивительно близорука... Могъ бы, кажется, подойти, не со вчерашняго дня знакомы!.. Такъ онъ былъ у васъ? Посланцемъ, конечно?
Лидія Андреевна заперла дверь въ переднюю, печально подсѣла къ пріятельницѣ, еще глубже вздохнула. Во всей ея фигурѣ, грустно упавшихъ на колѣни рукахъ, въ глазахъ, безнадежно устремленныхъ куда-то прямо передъ собою, въ опущенныхъ и жалобно подергивающихся углахъ губъ,-- выражалась кроткая покорность судьбѣ.
Тихимъ и зачѣмъ-то таинственнымъ шопотомъ разсказала она во всѣхъ подробностяхъ свою бесѣду съ хорошенькимъ княземъ. Она ничего не перепутала и даже не прибавила. Но тѣмъ не менѣе, вслѣдствіе нѣсколькихъ штриховъ и оттѣнковъ, бесѣда эта въ ея устахъ приняла совсѣмъ новый характеръ. Изъ-за нея вдругъ выглянулъ ужасный человѣкъ, злодѣй и мучитель.
И этотъ ужасный человѣкъ, злодѣй и мучитель былъ, конечно, Аникѣевъ. Выходило достаточно ясно, что онъ и разорился-то съ единственною цѣлью истерзать сердце Лидіи Андреевны.
Именно такъ отнеслась къ этой печальной новости Варвара Егоровна.
-- C'est abominable!-- взвизгнула она и всплеснула руками.-- За что вамъ такое испытаніе, бѣдная моя? Вѣдь, это непростительно, ужасно! Только этого недоставало!
-- Только этого и недоставало!-- трагическимъ голосомъ повторила за нею Лидія Андреевна свою любимую фразу, и неудержимыя слезы, какъ въ ту минуту, когда Вово сообщилъ ей горькую новость, брызнули изъ глазъ ея.