- Это такой в очках, с усиками и голой головой?
- Он самый.
- Знакомая какая-то личность.
- Именно...
- А второй какой?
- Второго срисовать не успели. Пальто, кепка, здоровый такой. Завтрашний твой визит сюда с Галей надо подготовить, - обеспокоенно говорит Лева. - Этого-то мы возьмем на крючок сразу, как появится. И второго постараемся. А вообще чтоб ты знал. Это тебе не парк культуры и отдыха. Тут можно потерять здоровье, понятно?
Глава IX
ЧЕГО ЭТО ВСЕ СТОИТ
На следующий день я звоню домой Богдану Теляшу.
Голос его ласков и вкрадчив.
- Все сговорено в лучшем виде, - сообщает он. - Интересуюсь за ваше предложение. Увидимся или что?
И мы уславливаемся о встрече. Через час, в кафе на Дерибасовской. Теляш берется заказать столик.
Я вешаю трубку. И тут же снова звоню. На этот раз Стасю. Мы с ним приходим к выводу, что Зурих вряд ли будет присутствовать на этой встрече, хотя сама она, конечно, произойдет с его ведома и даже согласия.
Я забыл вам сказать, что мы еще в Москве проверили Зуриха по всем нашим учетам и очень удивились, обнаружив его предыдущую крупную судимость. Удивились не потому, естественно, что считали Зуриха непорочной и светлой личностью, а потому, что наше открытие свидетельствовало об удивительной самоуверенности этого травленого волка, о его наглости даже. Видимо, Зурих решил, что на этот раз он уже неуловим, и потому можно действовать под прежней фамилией. Словом, тут он зарвался.
Так, кстати, часто бывает со всякого рода людьми с нечистой совестью, когда они полагают, что все концы в их неблаговидном прошлом надежно спрятаны и никогда не всплывут прежние их темные дела и поступки.
Об этом я и думаю после разговора со Стасем и по дороге в кафе.
Кафе на Дерибасовской я нахожу довольно быстро. В праздничный день оно забито до отказа, на дверях красуется знаменитая табличка "мест нет", и довольно солидная очередь топчется у дверей на тротуаре. Бородатый швейцар, видимо, предупрежден и почтительно пропускает меня сквозь зеркальные двери.
В красивом светлом зале с белоснежными скатертями и хрусталем на столах я разыскиваю Теляша. Он сидит в углу, возле окна, за небольшим столиком на две персоны и приветственно машет мне рукой.
Но, прежде чем подойти к нему, я еще раз внимательно оглядываю зал. При моем росте это не так уж трудно. Однако ничего подозрительного я не замечаю. Свидание с Зурихом здесь, видимо, не состоится. Он, конечно же, опасается прямой встречи на людях с незнакомым человеком. А Теляш сейчас служит как бы приманкой, эдакой подсадной уткой, ну и своеобразной лакмусовой бумажкой на меня тоже, конечно. Приманка и еще одна проверка одновременно. Между прочим, все это предвидел и такой умный мужик, как Стась.
Теляш горячо жмет мне руку и, когда мы усаживаемся, тонко и одобрительно замечает:
- Вы, однако, осторожны.
- Хочу расплачиваться рублями, а не здоровьем.
- Вы, таки да, правы, - подхватывает Теляш, и большие уши его выразительно двигаются. - Бог мой, кто же хочет иначе.
Официант подает нам закуску, открывает бутылку с вином, и мы приступаем к трапезе.
- Я вам скажу так, - продолжает Теляш прерванный разговор. - Конечно, бизнес невозможен без риска. У нас особенно. Это ж ясно, боже мой. Ибо!.. Он поднимает палец. - У них в худшем случае - разорение, у нас, извините, тюрьма. Это две разницы, чтоб мне пропасть.
- Потому что у них все это по закону, а у нас против, - как можно равнодушнее замечаю я.
- Или это непонятно! Риск, конечно же, есть, боже мой. Но и доход тоже есть. А? Надо ж жить! И как можно лучше. Я так рассуждаю или нет?
- У каждого в жизни свои интересы, - туманно говорю я, поддерживая разговор. - И свое дело.
- Именно! А наше дело, я считаю, искусство. Умный человек все у нас может, чтоб мне упасть и не встать, - с азартом продолжает Теляш, ожесточенно поглощая закуску, уши его при этом непрерывно двигаются. Господи, да только поворачивайся. Что тут главное? Кому дать, сколько дать, как дать. Это решает. При определенных условиях все берут. Ну ей-богу же, все! Я, конечно, не такой ловкач, как другие. Но и не последний, заметьте себе.
Теляш самодовольно улыбается, и кругленькая его очкастая мордочка превращается в печеное яблоко.
Ну и тип. Даже не тип, а продукт, я бы сказал. По его мнению, значит, все покупается и все продается, в том числе и совесть, конечно. Последнее особенно его интересует. И мнение это, что самое главное, не с неба к нему упало, не на веру принято. Нет, оно подкреплено фактами, вот ведь что. Он уже сам много раз "давал". Скажи пожалуйста, "не такой я ловкач". Врет, сукин сын, прибедняется. Ловкач он, конечно, первостатейный. Точнее, жулик. И к тому же со своей подлой "философией". Пусть, мол, кому угодно будет хуже, зато мне будет лучше. И знать больше ничего не желаю. Такого надо схватить за руку и дать по этой руке, как следует дать А потом уже попытаться, конечно, его перевоспитывать. Только где-нибудь подальше от Одессы, конечно.
Теляш замечает, что я молчу, и понимает это по-своему. Считает, видимо, что такого делового человека, как я, не кормят общими разговорами, тем более что о "бизнесе" я, конечно, понимаю не меньше его, а он в моих глазах может показаться пустым болтуном.
Спохватившись, он умолкает, мордочка его становится сосредоточенной, в глазах появляется напряженное внимание.
- Если нет возражений, перейдем к делу. Я бы хотел услышать ваши предложения, - говорит Теляш, и уши его, как два локатора, чуть заметно надвигаются на меня. - А если вы считаете возможным, то...
- Передать вам гонорар? - усмехаюсь я. - Это здесь-то?
- Боже упаси, - смешавшись, отвечает Теляш. - Мы найдем другое место. Сейчас интересуюсь за дело.
- А что значит "все сговорено", как вы выразились по телефону? спрашиваю я. - Как это понимать?
- Михаил Александрович мне звонил вчера, - понизив голос, сообщает Теляш.
- И что же?
- Встреча, если нет возражений, назначена на завтра. Вечером. У меня дома.
- Возражений нет.
- Но насчет вашего предложения и... гонорара я Михаилу Александровичу пока не сказал. Или я что-то не так понял?
Теляш хитренько смотрит на меня, и уши его чуть заметно отодвигаются назад.
Я тоже улыбаюсь.
- Вы очень понятливы. Григорий Макарович сейчас работает самостоятельно.
Взгляд Теляша снова становится почему-то настороженным, и уши угрожающе надвигаются на меня.
- Михаил Александрович заметил, - говорит он, - что вы не можете иметь связь с Григорием Макаровичем.
Интересно, почему это Зурих так полагает. Может быть, он знает что-то, чего не знаем мы? Вряд ли. Правда, Эдик мне сказал, что к Григорию Макаровичу не раз подкатывались прежние дружки и он гнал их вон. Возможно, среди них был и Зурих или человек от него. Но это еще ничего не значит. Однако проверить надо. Не забыть проверить.
Я снисходительно усмехаюсь.
- Михаил Александрович не бог и не его наместник на земле. Он не может все знать и видеть.
- Хи, хи, хи, - тоненько смеется Теляш. - Или я этого не понимаю, чтоб мне... А если конкретно?
Я готов к этому вопросу. Ребята из ОБХСС напичкали меня всевозможными сведениями, особенно, конечно, Эдик по своей "строительной линии".
- Железо, - коротко говорю я.
- О! - щелкает пальцами Теляш. - Блеск, чтоб мне не жить. Сколько?
- А сколько сумеете проглотить?
- Я-то? Да сколько дадите, боже ты мой.
- Тогда сегодня вечером я буду иметь разговор с Москвой, - важно говорю я. - Но все это... вы понимаете?
- Абсолютное тэт-а-тэт, - прижимает руки к груди Теляш. - Я деловой человек.
- Этого мало. Вы теперь наш человек, - я делаю ударение на слове "наш". - И Михаил Александрович... это вы тоже понимаете?
- Абсолютно! Вы меня еще не знаете. Между нами говоря, - Теляш заговорщически понижает голос, - Михаил Александрович с большим недоверием отнесся к вашему приезду. Даже велел...