Они подошли к желтому контейнеру, и Алекс сразу увидел, что он заперт. Более того, к двери был прикреплен стальной штырь. Он догадался о его назначении. Все контейнеры должны были проверяться таможенниками как при посадке на судно, так и при сходе с него. Очевидно, что они не могли быть открыты во время их путешествия, или что–либо – оружие, наркотики, люди - могло быть добавлено. Стальной штырь имел бы кодовый номер, который уже был бы проверен; он был бы проверен во второй раз, когда они прибудут в Австралию. Если бы штифт был подделан или сломан, весь контейнер был бы изъят и осмотрен.
Так как же он должен был попасть внутрь? Алекс мог видеть, что именно так он и собирался путешествовать. Вероятно, для него было слишком опасно иметь каюту на борту корабля; и в любом случае, для змееголового это было все, чем он был: грузом, который следовало выбросить вместе со всем остальным товаром. Мужчина, который шел впереди, повернулся и положил руку ему на плечо, призывая спуститься. Алекс понял, что от него ожидали, что он заберется под грузовик, между колес.
Мгновение спустя он понял почему. В контейнере был потайной вход, люк, который был открыт и свисал вниз. Он мог забраться внутрь, не прикасаясь к главной двери или штырю, который ее запирал, и как только контейнер окажется на месте, частью башни с десятками других сверху и снизу, никто не сможет его осмотреть. Все это было просто и эффективно, и часть его даже восхищалась змееголовом. Это, безусловно, был огромный бизнес, работающий как минимум в трех странах. Итан Брук был прав. Эти люди были гораздо большим, чем простые преступники.
Он начал заползать под грузовик. Он сразу же почувствовал клаустрофобию. На него давил не только вес контейнера. Он мог видеть, что люк будет заперт снаружи. Там был единственный, прочный болт, который скользнул поперек. Как только это произойдет, он окажется в ловушке. Если бы корабль затонул или если бы они просто решили выбросить все это за борт, он утонул бы в своем собственном огромном металлическом гробу. Он заколебался, и тут же мужчина ткнул его между плеч, подталкивая вперед.
Алекс повернулся, притворяясь испуганным, умоляя глазами воссоединиться с Эшем. Но как он мог заставить понять себя, когда он не мог произнести ни единого слова? Один из мужчин сунул что-то ему в руки: пластиковый пакет с двумя бутылками воды и буханкой хлеба. Припасы для предстоящего долгого путешествия. Первый мужчина снова толкнул его и закричал.
Алекс не мог больше медлить. Он подполз к люку. Мужчины махнули рукой, и он подтянулся. Но по пути он споткнулся. Одна из его рук ухватилась за скользящий засов, и он удержался на ногах.
Это был его последний взгляд на Индонезию. Грязь, капающий дождь и ходовая часть грузовика. Он втащил себя в контейнер, и секундой позже люк захлопнулся за ним. Он услышал, как с громким лязгом отодвинулся засов. Теперь выхода не было.
Только когда он выпрямился, он понял, что может видеть. Внутри контейнера был свет. Он огляделся вокруг. На него уставилась толпа встревоженных лиц.
Казалось, он не собирался проделывать эту часть путешествия в одиночку.
ЛИБЕРИЙСКАЯ ЗВЕЗДА
Яна самом деле внутри контейнера находилось двадцать человек, сбившихся в кучу в полумраке, отбрасываемом единственной лампой, работающей на батарейках. Алекс сразу понял, что они беженцы. Он мог сказать по их лицам: не просто чужие, но испуганные, далекие от своего собственного мира. Большинство из них были мужчинами, но были также женщины и дети, паре из них было всего семь или восемь лет. Алекс вспомнил, что Итан Брук рассказывал ему о нелегальных иммигрантах, когда он был в Сиднее. Половине из них не исполнилось восемнадцати. Что ж, вот и доказательство. Целые семьи были заперты вместе в этом металлическом ящике, надеясь и молясь, что они благополучно прибудут в Австралию. Но они были бессильны, и они знали это, полностью зависели от доброй воли змеиной головы. Неудивительно, что они выглядели нервными.
Тощий, седовласый мужчина, одетый в свободную, яркую рубашку и мешковатые брюки, выступил вперед. Алекс предположил, что ему было за шестьдесят. Возможно, когда-то он был фермером; его руки были грубыми, а лицо иссушено солнцем. Он пробормотал несколько слов Алексу. Он мог бы говорить на любом языке – дари, хазараги, курдском или арабском – это не имело бы никакого значения. Алекс знал, что без Эша он был разоблачен. У него не было способа общения и не за кем было спрятаться. Что бы сделали эти люди, если бы узнали, что он самозванец? Он надеялся, что ему не придется это выяснять.