Мужчина понял, что Алекс его не понял. Он постучал себя по груди и произнес одно-единственное слово. “Салем”. Предположительно, так его звали.
Он подождал, пока Алекс ответит; и когда ничего не последовало, он жестом подозвал женщину, которая вышла вперед и попробовала заговорить на другом языке. Алекс отвернулся и сел в углу. Пусть они думают, что он был застенчивым или недружелюбным. Ему было все равно. Он был здесь не для того, чтобы заводить друзей.
Алекс подтянул ноги к себе и уткнулся лицом в колени. Ему нужно было подумать. Почему его отделили от Эша? Змееголовый каким-то образом узнал, что они двое работают на ASIS? В общем, он сомневался в этом. Если бы змееголовы хотя бы подозревали, кто они такие, они бы вытащили их вместе и застрелили. Должна была быть другая причина для принятия решения в последнюю минуту в гавани, но, как Алекс ни старался, он не мог понять, что это было.
Последовал внезапный толчок. Весь контейнер затрясся, и один из детей начал плакать. Другие беженцы сбились поближе друг к другу и огляделись вокруг, как будто они могли каким-то образом видеть сквозь плоские металлические стены. Алекс знал, что произошло. Одна из огромных машин – разбрасывателей – подобрала их, сняла с грузовика и погрузила на Либерийскую звезду. Прямо сейчас они могли быть в пятидесяти метрах над причалом, подвешенные на четырех тонких проводах. Никто не двигался, боясь нарушить равновесие. Алексу показалось, что он слышит гул механизмов где-то у себя над головой. Последовал второй толчок, и электрическая лампа замерцала. И это была ужасная мысль. Предположим, что он погас! Смогут ли они выдержать все путешествие в кромешной темноте? Контейнер очень слегка покачивался. Кто-то крикнул, очень далеко. Они начали путешествие вниз.
Алексу не удалось толком разглядеть либерийскую звезду из-за дождя и неразберихи, вызванной их прибытием, но он обратил внимание на большие металлические коробки, наваленные друг на друга, казалось бы, без промежутка между ними. Где бы они оказались в конечном итоге? Сверху, посередине или зарыт где-то глубоко в трюме? Ему снова пришлось бороться с чувством клаустрофобии. В стенах не было просверленных отверстий. Единственный воздух проникал внутрь через щели вокруг двери и потайной люк. Контейнер уже напомнил Алексу гроб. Теперь он чувствовал себя так, словно его и двадцать других обитателей вот-вот похоронят заживо.
Они остановились. Что-то звякнуло о внешнюю стену. Двое детей захныкали, и Салем подошел к ним, обнял их за плечи и прижал к себе. Алекс сделал глубокий вдох. Теперь пути назад быть не могло – в этом можно было быть уверенным. Они были на борту.
И что дальше? Эш сказал, что им потребуется сорок восемь часов, чтобы добраться до северной Австралии, и к тому времени, когда они будут ждать разгрузки, может пройти целых три или четыре дня. Алекс не был уверен, что сможет вынести сидеть здесь все это время, взаперти с этими незнакомцами. Две бутылки воды и хлеб, которые ему дали в последний момент, были всем, что у него было. Предположительно, другие беженцы привезли свои собственные припасы. В дальнем углу был химический туалет, но Алекс знал, что условия внутри контейнера скоро станут отвратительными. Впервые он понял, насколько отчаянными должны быть эти люди, чтобы отправиться в такое путешествие.
Со своей стороны, он знал, что не может просто сидеть здесь. Он беспокоился об Эше - и он ничего не собирался узнавать о змееголове, запертом в темноте. Конечно, всегда были часы, которые подарил ему Смитерс. Но, несмотря ни на что, не было никакой реальной причины посылать сигнал бедствия. Все еще оставался шанс, что Эш был где-то на борту Либерийской звезды. Алексу просто нужно было найти его.
Он принял решение. Он ничего не мог сделать, пока корабль не покинул Джакарту, но как только они вышли в море, существовали все шансы, что контейнер окажется без охраны. Зачем беспокоиться, если не было никаких шансов на спасение? Алекс закрыл глаза и попытался уснуть. Ему нужно было собраться с силами. Он не собирался пользоваться часами, но было еще одно приспособление, которое дал ему Смитерс. Алекс уже вставил его в нужное положение. Когда придет время, он воспользуется этим, чтобы вырваться.