Сделал несколько больших глотков из кружки. Поднялся, протянул руку Лиз и повел ее на лужайку, где танцующие водили хороводы, а музыканты играли что-то задорное и быстрое.
— А Скриб играл лучше, — не удержался он от ворчания и стал повторять движения танцовщиков рядом с ними.
Лиз внимательно следила за его старательными па. Долго следила. Минуты полторы. Потом скинула туфли, вошла в круг танцующих и, ударив в ладоши, схватила бывшего монаха за руку, закружилась с ним, и, перекрикивая шум музыки, заявила:
— Давай на следующей неделе поженимся? Как раз все наши предки из Парижа свалят, никого не придется приглашать, а?
Поль резко встал, как вкопанный. И закричал в ответ:
— Ты делаешь мне предложение?
Лиз остановилась следом, лента все-таки распустилась, и волосы, рассыпавшись, упали на лицо. Она откинула пряди назад и проговорила:
— Ну мне, вроде как, надоело жить во грехе, брат мой!
— Сестра моя, — удивленно пробормотал Поль и впился в ее губы поцелуем. — Я болван, Лиз! Полудурок! — сказал он, с трудом заставив себя оторваться от девушки. — Ты всегда такая продвинутая, деловая. Я думал, для тебя это нудятина. Иначе я бы давно… уже… Нет, стоп! Начинаем все сначала.
Подхватив сутану, он встал перед Лиз на одно колено, взял в свою руку ее ладонь, почтительно поцеловал и торжественно произнес:
— Мадемуазель Вивьен Лиз де Савинье! Сделай меня счастливейшим из смертных и будь моей женой.
— Не перестаю удивляться, как быстро ты… адаптировался, — с улыбкой ответила Лиз и, склонившись к нему, сорвала цветочек с земли и вдела ему в волосы, — убедил!
Поль расплылся в довольной улыбке и легко поднялся на ноги. Поцеловал свою новоиспеченную невесту в губы, закрепив ее согласие, и стремительно потащил в ближайшую сувенирную лавку. Надо было срочно купить хоть какой-то символ его удивительного жениховства.
Не березу же сажать, в самом деле?
1205 год, Фенелла
— Итак, мессир мой сын, я полагаю все сказанное мною в высшей степени разумным и довольно доходчивым. Жизнь ваша принадлежит королевству, а потому и брак свой вы вправе заключать, соблюдая интересы королевства и всех его подданных. Катрин де Конфьян прибудет в Фенеллу днями, и вам предстоит назвать ее своей невестой в знак мира и во имя процветания наших семей. Ясно вам, Мишель?
Королева Мари восседала на троне, глядя на своего девятнадцатилетнего сына, первенца, в высшей степени строго и из последних сил старалась не скатиться до уговоров. А это было сложно! Равно как и сложно его в чем-то убедить. Нравом мальчик пошел в отца. Уж если втемяшил что-то в свою голову — не выбьешь. Не говоря уж о том, насколько самой Мари было трудно в чем-то ему отказать. Но интересы государства — прежде всего!
— Мне все ясно, матушка, — независимым тоном объявил юный принц, но Мари знала, что вздыхать с облегчением рано. — И все же жену я намерен выбирать сообразно своим вкусам и устремлениям. Не всем везет жениться по любви, как вам с отцом, но я должен быть уверен, что уживусь со своею супругой. И, уж конечно, я должен быть уверен в том, что мы не станем слишком докучать друг другу в браке. Потому ваше решение пригласить маркизу считаю преждевременным и необдуманным.
— Да пока ты станешь обдумывать, — не выдержала Мари, сорвавшись на крик, — ее уведут у тебя из-под носа! И плакало родство с де Конфьянами! — Мари обернулась к супругу. — Ваше Величество!
— Отец! — одновременно с нею воскликнул принц Мишель.
И две пары одинаково синих глаз устремили свои взгляды на короля.
Его Величество Мишель І посмотрел сначала на жену, потом на сына. Каждый из них по-своему был прав. Он сам лучше многих других знал, что никакие интересы государства не смогут заменить любви в браке. И все же союз этот важен по многим причинам. Однако ведь вполне возможно дать сначала детям познакомиться. Как знать, чем обернется их встреча.
— Ваше Высочество, — строго обратился король к сыну. — Все давно уже обдумано вашими родителями. За Катрин де Конфьян дают замок Жуайез, который позволит расширить наши земли. Вы и сами должны понимать, как это важно для Трезмона. Поэтому будьте любезны встретить маркизу, оказывающую нам честь своим визитом, как и подобает благородному принцу.
— Что ж, воля ваша, отец мой! — ответил юный принц, но глаза его сверкнули опасным упрямством, не подобающим монарху и вместе с тем, как ничто другое, монарху приличествующим. — Воля ваша, матушка! Но клянусь, если она не придется мне по вкусу… если!..
Принц Мишель не договорил. Запнулся на полуслове. Поклонился своим венценосным родителям и покинул тронный зал. Мари устало посмотрела ему вслед, обвела взглядом стены, расписанные алыми и белыми розами, моргнула два раза и проговорила:
— Надо бы… надо бы завесить до завтра этот кошмар шпалерами. О чем я думала, когда это все рисовала…
— Ежели ты считаешь, что лучше повесить шпалеры, моя дорогая… — Его Величество поцеловал руку возлюбленной жены своей. — Но мне очень нравится и этот милый сад, который цветет на наших стенах.
Мишель разглядывал розы, которые украшали зал второй десяток лет, когда герольд объявил о прибытии посланника из Конфьяна. Что было крайне удивительным, так как юная маркиза ожидалась лишь завтра. Однако запыхавшийся, почти падающий с ног рыцарь привез письмо от маркизы де Конфьян, матери будущей невесты. Мишель с нетерпением раскрыл его и прочитал вслух следующее:
«Ваше Величество!
Спешу сообщить вам печальное известие. Дочь наша своенравная, Катрин, третьего дня сбежала. Обманув стражу у ворот, выбралась из замка, и где теперь находится — нам неведомо.
Муж мой, маркиз де Конфьян, потеряв покой, с тех пор не встает с постели, принимая прописанных ему нашим лекарем фаршированных раков. Которые, к моей великой печали, ему не помогают.
Мы не теряли надежды, что Катрин непременно отыщется. За ней была немедленно послана погоня. Но дни проходят, а о ней по-прежнему никаких вестей.
Однако примите наши заверения в твердом намерении отдать Катрин за принца Мишеля. Клятвенно обещаю Вам, что лично привезу дочь нашу в Фенеллу, как только эта строптивица будет найдена.
Уповаю на ваше благородство, что и вы не отступитесь от данного Вами обещания…»
Мишель поднял глаза на королеву Марию и задумчиво сказал:
— Думаю, нам следует помочь де Конфьянам в поисках.
Поиски продлились несколько недель, однако так и не давали результатов. Чему несказанно радовался юный принц Мишель, зачастивший к реке Сэрпан-дОрэ, золотистой змейкой растянувшейся в долине меж Тринадцатью гор королевства Трезмон. Однажды встретив там рыжеволосую пастушку по имени Катрин Скриб, он влюбился в нее с первого взгляда и на всю жизнь.
Но это была совсем другая история…
Межвременье, Мэрфруад
— Тошнотворно счастливый финал! — заявил Петрунель, глядя в зеркало Судеб. — И как вам самому не противно, любезный дядюшка?
Великий магистр Маглор Форжерон рассеянно погладил отросшую за последние двадцать лет седую бороду и улыбнулся.
— Мне? Мне не противно. У меня атеросклероз.
Петрунель занес было руку, чтобы перекреститься, но плюнул и заявил:
— Mentulam caco я ваш атеросклероз, дядюшка!
— Не сквернословь. Отправлю назад, в Безвременье. Еще на двадцать земных лет.
— Но зачем? Зачем вам все это было нужно? Ведь всего-то и следовало — ожерелье получить и царствовать!
— Это скучно.
— Ну да. Куда как веселее добрых сорок лет развлекаться за счет де Наве. Чтобы потом этак всех… осчастливить?
— Мы квиты. Они сделали большое зло нам, мы сделали большое зло им. Ну и хватит.
— Они первые начали! — обиженно рявкнул Петрунель и грустно вздохнул. — И все-таки, дядюшка, что же они загадали на Змеиный день?
— Не твое собачье дело! — ответил Великий магистр Маглор Форжерон. И щелкнул пальцами.