Среди них были оборотни многих поколений и разных эпох, а в ближайшем Люгер узнал того, которого видел во время ритуала посвящения в пещерном городе Фруат-Гойме. Губы старого рыцаря шевелились, проклиная Стервятника, а в багровой пелене вокруг него происходило что-то непостижимое и страшное...
Мертвые рыцари окружили огромную кабанью тушу, и Слот увидел в их руках полупрозрачные силуэты мечей, похожие на тени. Его собственный меч утратил материальность и превратился в мерцающий сгусток мрака. Потом Люгер заметил, что меч попеременно материализуется в руках мертвецов, и почувствовал, что может управлять его перемещением.
Он отправил меч в руку рыцаря, стоявшего слева от кабана, и увидел, как тень клинка обретает плотность и металлический блеск. Когда новое воплощение магического меча завершилось, рыцарь сделал то, чего ожидал от него Стервятник.
Без малейшего звука меч вошел под лопатку зверя и пронзил его сердце. Оглушительный вой разорвал багровую вселенную, и в то же неописуемое мгновение она исчезла вместе со своими призраками.
Люгер снова оказался в ночном лесу, и время помчалось, как спущенный с цепи пес. Клыки зверя ткнулись в живот Стервятника, но не вспороли его. Глаза кабана стремительно стекленели, из пасти стекала кровавая пена, а в боку торчал меч, погруженный в плоть на половину своей длины.
* * *
Люгер с облегчением перевел дух. Все-таки хироманты не ошибались - знак на правой ладони хранил его для другой смерти.
Когда завершилась короткая агония и зверь затих, Стервятник не без труда извлек меч из раны и вытер лезвие о белый батистовый платок. Некоторое время он стоял над кабаньим трупом, ожидая очередного превращения, но его так и не последовало.
У Люгера дрожали руки. Потрясение оказалось достаточно сильным, и он нетвердым шагом направился к карете. Сегейла обняла его посреди аллеи; рядом с нею он пережил что-то вроде нового рождения.
По-видимому, только суеверный страх помешал кучеру спастись бегством. Теперь он прятал глаза, но Слот не осуждал гарбийца за то, что тот предпочел остаться сторонним наблюдателем. Это была не его война.
Люгер посадил Сегейлу в карету и отправился к дому пешком, несмотря на то, что уже заметил следы чужого присутствия. Схватка с кабаном была достаточно шумной, но хозяина никто не встречал, и это было плохим признаком.
Его предчувствия подтвердились - возле парадного входа он увидел череп собаки, белеющий в траве. Боль пронзила холодное сердце Стервятника. Сомневаться не приходилось - его верный друг Газеус был мертв.
Глава вторая
НАРУШЕННЫЙ ПОКОЙ
Череп намеренно положили так, что его нельзя было не заметить. Тот, кто сделал это, пытался оградить вход в жилище от враждебных духов, балуясь с черной магией, но даже Люгеру стало ясно, насколько жалкими оказались попытки. Он убрал череп из центра пентаграммы, и слабое заклятие, которое могло повредить человеку, но не духам, тотчас же распалось.
Нанятый Люгером кучер-гарбиец оказался перед мучительным выбором - остаться до утра в этом страшном месте или возвращаться в Элизенвар ночью через не менее жуткий лес. В конце концов, под впечатлением победы, одержанной Стервятником, он выбрал первое. В бешенстве от того, что некому было принять лошадей, Люгер показал ему на темный силуэт конюшни сбоку от дома.
Слот помог Сегейле выйти из кареты и повел ее к крыльцу, держа в руке обнаженный меч. События этой ночи омрачали и без того тяжелую для нее поездку. Люгера посетило неведомое ему прежде чувство вины. Не таким он представлял себе свое возвращение...
Дверь оказалась не заперта, и он распахнул ее ударом ноги. Большой зал первого этажа был холоден и пуст. Лунный свет, падавший из-за высоких зарешеченных окон, расчертил каменный пол на яркие четырехугольники. Зола в камине давно остыла.
- Теперь это твой дом, - сказал он Сегейле, и тотчас же сам почувствовал, что эти слова прозвучали со злой насмешкой. Против ожидания, Сегейла прильнула к нему и слабо улыбнулась.
Оставив женщину на пороге, Люгер обошел зал, пытаясь понять, что происходило в доме за время его отсутствия и от кого исходит опасность. Многочисленные следы образовали дорожки в пыли, которые вели от входа к лестнице на верхние этажи. Стервятник знал, что кто-то прячется там от законного хозяина, и значит, ночь, начавшаяся столь бурно, продолжает преподносить ему неприятные сюрпризы.
У него не было выбора. Он отвел Сегейлу в старую спальню на втором этаже и нашел свою кровать нетронутой. Подойдя к подсвечникам и зажав меч под мышкой, он соединил ладони, а потом медленно развел их. Между ними вспыхнуло холодное голубое пламя, не обжигавшее кожу. По крайней мере, он лишний раз убедился в том, что в этом доме духи предков еще не обделили его своей поддержкой. Он зажег свечи, и спальня сразу же стала выглядеть чуть уютнее в их теплом желтом свете.
Все, за исключением толстого слоя пыли, оставалось таким же, как много месяцев назад. Правда, тогда здесь спал Газеус. Когда Люгер подумал об этом, его глаза превратились в льдинки, припорошенные пеплом.
Он помог Сегейле раздеться и уложил ее в кровать, укрыв двумя одеялами. Несмотря на теплую ночь, ее била мелкая дрожь. Он понимал, что ей есть чего бояться в этом мрачном доме, встретившем ее столь негостеприимно. Впрочем, в подземелье Фруат-Гойма было хуже, но там Люгер знал, кто его настоящий враг...
Сегейла легла на спину и закрыла глаза, пытаясь скрыть свое беспокойство. Он испытывал к ней бесконечную нежность и новую для него потребность отвести от любимой все беды. Ее живот возвышался хорошо заметным бугром, и Люгер остро ощущал, насколько беззащитны в этой спальне его женщина и его будущий ребенок...
Сам он, конечно, не спешил впервые в жизни лечь в супружеское ложе. Вместо этого он осмотрел небольшой тайный арсенал, спрятанный в спальне и подобный тем хранилищам смертоносных игрушек, которые находились почти в каждой комнате дома. А ведь о некоторых, оставшихся от отца, он даже не подозревал.