Змеесос

§

Поздним утром Гриша Лоно шел по улице, насвистывая веселую песню. На голубом небе сияло солнце, не омраченное ни одним облаком. Остановившись у витрины колбасного магазина, Гриша закурил, далеко отбросив потухшую спичку.

— Эй, детка! — крикнул он, посмотрев на проходящую девушку. — Мне кажется, я хочу тебя.

Девица зарделась, словно ей сделали предложение, и перестала идти дальше. Она радостно оглядела соблазнительную крепкую фигуру Гриши и закрыла глаза.

— Принц, я счастлива отойти ко сну с тобой! — шепнула она нежно, словно ее губы касались уха любимого человека.

— Это прелестно! — отрывисто промолвил Гриша Лоно, начав прыгать на одной ноге, как дурачок.

— Ты, наверное, молод и чудесен, радость моя? — спросила девушка.

— Ну, конечно, красавица. Я счастлив стоять сейчас рядом с тобой. Я люблю девиц.

— Но что же нам делать?

— За мной! — закричал Гриша Лоно, захватив девушку своей ласковой рукой, желающей доставить радость и любовь, и словно взлетая куда-то вверх к вершинам чувств и страстей, чтобы замереть там, образовав тайное объятие на некоторое время, и произвести любовь из своих физических тел, так же как материя в венце эволюции производит на свет идею, отражающую весь мир. Счастье ждало влюбленных, и скамейки услужливо предлагали им самих себя; их ждали подъезды, крыши и томные поляны — везде был готов стол и дом; и солнце, не являясь настырным человеком, могло спокойно смотреть на веселые забавы милых существ, а они не боялись открыться этому взгляду, совсем, как порнозвезды, выставляющие напоказ под сильный свет ламп части своих тел, потерявших вместе с невинностью и интимность и сокровенный секрет.

Гриша Лоно взял руку девушки, и они шли вперед, желая друг друга.

— Моя маленькая! — говорил Гриша, глядя на девушку, и хотел ей счастья.

— Скажи мне, принц, — спрашивала она. — Что означает наша жизнь?

— Ничего, — весело отвечал Гриша. — Мы как бабочки, которые существуют только для того, чтобы любить и умереть.

— Я существую, чтобы отдать себя! — патетично воскликнула девушка. — Я хочу отдаться! В этом мой единственный смысл.

— Кто знает, — мрачно сказал Лоно, сплюнув сквозь зубы. Они замолчали, ни о чем не думая.

Потом некий мальчик, поедающий мороженое, показал на них пальцем и изобразил наглое выражение на лице.

— Не люблю детей, — грустно произнесла девушка, жалостливо цыкнув.

— А если ты забеременеешь? — злобно спросил ее Лоно.

— Не знаю, я не люблю говорить об этом, — отрезала она.

— Давай покурим, — сказал Лоно, останавливаясь.

Он вынул грязную пачку сигарет и предложил девушке. Она взяла сигарету и вставила ее в рот. Гриша галантно поднес спичку, потом закурил сам.

— Знаешь, что я скажу тебе, милая моя? — спросил он, начиная беседу. — Я не понимаю связи между отношениями людей и наличием или неналичием факта свершения ими любовного акта друг с другом. Точнее, я понимаю всю важность и влияние этого акта на дальнейшую дружбу, или ненависть, но мне странно иметь в виду при рассмотрении человеческих отношений некий момент единения половых органов данных людей, который повлиял на дальнейшее. Казалось бы это животное, даже детское действие не должно быть таким уж важным для умных и цельных структур, а однако именно оно зачастую оказывается кардинальным событием в пересечении жизненных путей двух высокоразвитых индивидов и определяет порой все состояние их внутреннего мира на данным отрезок времени.