— Зачем Мердок идет с нами, если он не собирается превращаться в верльва и брать след? — Спросил Данли. Это был крупный офицер, который ранее допрашивал меня, Мику и Натэниэла по поводу пропажи Беттины. Тиберн приставил его к нам на время этой операции.
— Потому что тот, за кем мы охотимся, может оказаться оборотнем, а это опасно для всех, кто не является носителем штамма ликантропии. — Ответила я.
— И что, он просто бросится вперед, чтобы закрыть нас своей грудью, если эта тварь нападет?
— Вроде того. — Сказала я.
— Либо я буду драться за тебя. — Сказал Олаф. Он настоял на том, чтобы ему позволили присутствовать в номере во время записи. Пришлось поверить, что ему хватит самоконтроля, и он сможет сдержать своего зверя в присутствии другого оборотня, пока тот перекидывается. Я поверила, потому что ранее он признал, что его контроль несовершенен. Поскольку здесь был Олаф, с нами остался и Эдуард. Бернардо здесь не было, потому что он все еще приходил в себя, но он сказал: «Без меня не уходите, я хочу поучаствовать в этой охоте». Мы обещали, что позовем его.
— Я повидал немало драк. — Сказал Данли и расправил плечи. Он был крупным, атлетически сложенным парнем — возможно, самым крупным из всех присутствующих. Он косился на Никки и Олафа, очевидно, прикидывая, достаточно ли у него сил, чтобы победить кого-то из них. Как и большинство людей, привыкших к тому, что они большие и страшные, он немного парился по этому поводу.
Олаф стоял у стены, буквально в дверях, так что у него был хороший обзор на комнату. Данли стоял рядом с ним, отчего разница в росте между ними бросалась в глаза. Мне было непонятно, зачем он встал рядом с Олафом — то ли потому, что его это не парило, то ли потому, что он выпендривался, как бы говоря: «Смотри, я тоже большой». Они оба оказались практически вплотную к офицеру, которая должна была записывать превращение Натэниэла. Офицер Милфорд периодически косилась на них, пока настраивала свое оборудование. Я так и не поняла, почему они прислали для выполнения этой задачи женщину — то ли потому, что ей было бы проще смотреть на обнаженного Натэниэла, то ли потому, что никого другого у них не оказалось.
Никки придвинулся ближе ко мне, отступив от Олафа и Данли. Либо ему было скучно играть в «кто кого больше», либо он просто выпендривался перед теми, кто его действительно волновал — передо мной и Натэниэлом. Хотя, скорее передо мной.
— В маршальской службе уже бывали прецеденты, когда офицер подхватывал ликантропию во время задания, но регламентированных порядков, установленных законом для таких случаев, нет, так что мы все тут просто пытаемся помочь вам сохранить жетон, офицер Данли. — Сказал Эдуард. Кресло, в котором он сидел, стояло в дальнем углу комнаты, что также давало ему хороший обзор. Он вернулся в режим Теда. Я заметила, что это либо успокаивало окружающих, либо заставляло их недооценивать его. Оба варианта имели свои плюсы.
— Я ценю это, Форрестер, но если этот ублюдок на нас нападет, я не уверен, что позволю Мердоку подвергнуть себя опасности ради моей защиты.
Неожиданно в разговор вмешался Натэниэл:
— Это потому, что вы смотрите на меня и видите миниатюрного, хрупкого парня. Вы смотрите на Никки, и видите просто гражданского. Вы все еще не понимаете, кто мы такие.
— Я в курсе, что вы — верлеопард, а он — верлев. Я погуглил вас обоих, нашел лично ваши фотографии в животной форме, а также заметку о том, что Мердок — главный верлев в вашем местном прайде. Снимки других верльвов я видел, но конкретно его — нет.
— Фотографии всего не передают. — Возразил Натэниэл.
Я не смотрела в его сторону. Я смотрела на Олафа и Данли, так что я видела и офицера Милфорд, которую серьезно напрягали два больших парня у нее за спиной — ни одному копу бы такое соседство не понравилось. Но тут я заметила, как она опешила, увидев что-то через объектив своей камеры.
Это заставило меня посмотреть на Натэниэла. Я ожидала, что он будет раздет, учитывая реакцию Милфорд, но он всего лишь снял рубашку. Конечно, у него было отличное тело — от плечей и груди до рельефного пресса… Его руки оказались на поясе шорт, и я отвернулась, чтобы камера не запечатлела мою реакцию на происходящее, а я сама в то же время могла наблюдать за реакцией Милфорд. Если одной только рубашки хватило, чтобы так ее впечатлить, интересно, что будет, когда он снимет все остальное.
— Смотреть на фотографии и видеть процесс вживую — это разные вещи. — Сказал Натэниэл. Я поняла, что он все еще обращается к Данли. На секунду я задумалась, не пропустила я ли часть разговора, потому что иногда со мной такое бывало. Я надеялась, что нет.
Глядя в сторону Милфорд я также видела мужчин, стоявших позади нее. Данли немного опустил взгляд, чтобы быть в курсе событий, но при этом не видеть самого шоу. Трус. Мои губы растянулись в насмешливой улыбке, и это заметил Олаф. Он посмотрел на Натэниэла без тени смущения. Он также понаблюдал за краснеющей Милфорд, после чего посмотрел на меня и вновь — на Натэниэла. Олаф наблюдал за тем, как раздевается Натэниэл, и делал это абсолютно бесстрастно, но так, как если бы хотел понять, как именно следует раздеваться, поскольку он явно был очарован эффектом, который произвел стриптиз Натэниэла на Милфорд. Никогда не видела, чтобы брюнетки так сильно краснели.
Я решила рискнуть и обернулась. Натэниэл был обнажен, и нижняя часть его тела была такой же прекрасной, как и верхняя. Хорошая диета и тренажерный зал сделали свое дело, но он был красив не только поэтому. Некоторые вещи определяет генетика, и Натэниэл по этой части был чертовски везучим.
Я отвернулась, чтобы на записи не осталось моего довольного лица. Это было личное. Достаточно того факта, что он стоит тут голый перед полицейскими, которые снимают его на видео. Порыв энергии вдруг врезался в меня, как теплый летний ветер, танцующий на коже. Я знала, что Натэниэл перекинулся. Я посмотрела на него, стараясь унять дрожь, которую вызвал этот энергетический всплеск. Его человеческое тело поглотила новая плоть. Мелькнули белые кости, и в следующее мгновение черный мех пролился по его телу. Это гладкое и стройное тело было теперь покрыто мехом. Он посмотрел на меня глазами леопарда — яркими, бледно-серыми. Я никогда не встречала людей с таким же цветом глаз, какой был у него в человеческой форме, но и леопардов с серыми глазами я тоже не встречала. Он открыл пасть, мелькнув белыми клыками, зевая по-кошачьи.
Милфорд ахнула. Я уставилась на нее — она побледнела. Камеру она опустила. Не знаю, сделала она это потому, что дальше можно было и не снимать, или просто забыла обо всем, глядя на большую черную кошку перед собой.