— Поговори с нами до того, как прибудет ордер, подписанный судьей. — Сказала я.
— Как только мы получим ордер, мисс Ставрос, нам придется допустить, что вы имеете отношение к убийству Беттины Гонзалес, и если что-нибудь случится с двумя пропавшими девушками, вы также понесете за это ответственность. — Сказал Эдуард.
— Одного убийства достаточно. — Возразил Олаф. — Мы можем убить ее только один раз.
— О чем вы говорите? Вы не станете меня убивать. — Сказала Клео. Она скорее злилась, чем боялась нас. Черт, мы что, паршиво играем?
— Я бы не хотел убивать столь прекрасную юную леди, но если вы замешаны в убийстве, у меня просто не остается иного выбора. — Сочувственно заметил Бернардо.
— Что вы несете? Вы сумасшедшие. Я требую адвоката, сейчас же.
— Я сожалею, мисс Ставрос. — Произнес Тиберн так, будто ему действительно было жаль. — Но судья уже подписал ордер. Мы просто ждем, когда его доставят. Подписанный ордер означает, что любой замешанный в убийстве гражданин, сверхъестественный он или нет, теряет свои конституционные права. Если вы поможете нам найти двух пропавших девушек до того, как они пострадают, маршалы пощадят вас. Но если у них на руках будет ордер, то им придется провести ликвидацию. Ваша жизнь окажется в руках Четырех Всадников.
— Четыре Всадника? Что за бред? Это просто смешно. Я требую своего адвоката, и я требую его прямо сейчас! — Она встала, но Олаф положил свои ладони ей на плечи и заставил ее сесть на место.
Ее волосы шевельнулись — не так, как это бывает от ветра, а так, будто кто-то сдвинул прядки в сторону. Олаф убрал руку с ее плеча. Он тоже это заметил.
— Кажется, наша слава нас опережает. — Заметил Бернардо.
— Я — Смерть. — Произнес Эдуард, и в его голосе не было ни намека на Теда Форрестера. Его глаза были холодны, как январское небо.
— Я — Чума. — Сказал Олаф, и придвинулся к ней так близко, что их ноги соприкоснулись. Это заставило Клео подскочить на месте и отстраниться от него.
— Я — Голод. — Добавил Бернардо.
— Меня прозвали Истребительницей, но я перекосила столько народу, что получила повышение. Теперь я — Война.
— Погодите, я читала о вас в интернете, но я же ничего не сделала, чтобы заслужить смертельный ордер.
— Ордер на ликвидацию. — Поправил ее Эдуард.
— Какая разница? Я никого не убивала.
— Вы содействовала похищению двух женщин. Если он навредит им и убьет их, это будет ваша вина. — Сказал Эдуард.
— Я ему не помогала.
Олаф наклонился к ней так близко, что его грудь почти коснулась ее волос. Она уставилась на него так, словно он был каким-то сказочным великаном, который собирался ее сожрать. Я не видела выражения его лица, но, судя по тому, как побледнела Клео, оно был жутким.
— У нас нет на это времени. — Вздохнул Бернардо.
— Действительно. — Сказал Олаф. В следующую секунду он схватил Клео и опрокинул ее на один из ближайших столов. Она не закричала — вероятно потому, что удар выбил из нее дух. Олаф пригвоздил ее к поверхности стола, и ему хватило одной ладони, чтобы зажать ей руки над головой. Она попыталась брыкаться, но Бернардо поймал ее лодыжки и прижал их к столу.
Клео смогла перевести дыхание и выдала:
— Вы все ненормальные. Отпустите меня!
В свободной руке Олафа мелькнул нож. Он был длиннее моего предплечья. Олаф поднес лезвие достаточно близко к ее лицу, чтобы она могла увидеть в нем свое отражение.
— О, господи… — Прошептала она. — Вы же полиция… Полиция не занимается такими вещами.
Мы с Эдуардом встали по разные стороны стола и наклонились к ней, после чего я сказала:
— Мы не полиция.
— Мы — ликвидаторы. — Добавил Эдуард.
Олаф повернул лезвие ножа и прижал его плашмя к ее лицу. Клео закричала, и в следующую секунду у нее волосах мелькнула змея — она распахнула пасть, мелькнув обнаженными клыками. Если бы Олаф был человеком, она бы его укусила, но человеком он не был. Его движение было настолько быстрым, что смазалось у меня перед глазами. Змея просто не успела укусить его и зашипела. Клео выглядела так, будто прекрасно понимала, что она сильнее обычного человека. Она рассчитывала, что змея либо убьет кого-то из нас, либо заставит нас отпустить ее. Отличное представление, но она выбрала себе не ту публику. Мы с Эдуардом выхватили пушки. Дуло моего пистолета указывало ей чуть повыше глаз, а Эдуард прицелился ей в сердце.
— Сделаешь это еще раз и я пущу пулю тебе в лоб. — Сказала я. Мой голос был мягким и осторожным, потому что я буквально уткнула пушку ей в лицо. То, что изначально задумывалось, как спектакль, внезапно перестало им быть.
Змеи показались в ее волосах, как смертоносные заколки среди белых и пестрых прядок.
— Тупая сука, нам больше не нужен ордер. — Сказал Олаф. — Ты только что пыталась убить маршала США.
— Вы меня напугали. — Запротестовала она.
— Мы еще даже не начали тебя пугать. — Произнес Олаф. Лезвие в его руке мелькнуло смазанным серебристым пятном, отсекая змеиную голову, когда та вновь попыталась укусить его. Кровь брызнула во все стороны, заливая лицо Клео, Олафа, меня и всю блядскую комнату. Клео заорала благим матом, но одной из змей удалось скрыться в ее волосах невредимой.
Когда она немного успокоилась, то рассказала нам про своего дядю Терри и о том, как он узнал о свадебной вечеринке, после чего заинтересовался двумя девушками из числа приглашенных.
— У него этот голос… голос, который заставляет людей делать все, чего он только захочет. Я видела, как он подошел к ним на парковке. Он просто поговорил с ними и все. Они улыбнулись и уехали вместе с ним.
— Куда он увез их? — Спросил Эдуард.
— Я не знаю.
Олаф провел ножом плашмя по ее футболке между грудей, стирая с лезвия следы крови.
— Я клянусь, я не знаю.
Все еще окровавленный нож крутанулся в руке Олафа, после чего он сказал:
— У тебя осталась еще одна змея в волосах.
— Это было больно, но они отрастут обратно. От них не так-то легко избавиться.
— А твои пальцы отрастут обратно? — Спросил он и уставился в ее окровавленное лицо своими темными, глубокими глазами.
Я не была уверена в том, насколько он серьезен, так что на всякий случай вмешалась:
— Только не пальцы. Я же говорила тебе — не начинай с пальцев.
Он подарил мне улыбку, нависая над залитой кровью девушкой, прижатой к столу его телом.
— С чего ты хочешь, чтобы я начал, дорогая? — Он провел лезвием плашмя по ее телу — медленно, чувственно.
Ладно, я подыграю.
— Мы уже обсуждали это, Холмс. Оставь ей те части тела, которыми она зарабатывает на жизнь.
— Как пожелаешь, Адлер. Она официантка, так что ей действительно необходимы пальцы. Но униформа скроет шрамы на туловище.
Кончик лезвия скользнул под футболку Клео — теперь нож касался ее кожи.
— Будь паинькой, Клео. — Сказала я. — Если ты дернешься, то сама себя порежешь, а ему это очень, очень понравится. Правда, сладкий?
— Чрезвычайно понравится, дорогая, чрезвычайно. — Прошептал Олаф глубоким, рокочущим голосом.
Я видела, как дернулась его рука, и на футболке Клео распустился кровавый цветок. Он снова ее порезал. Я задрала на ней футболку, чтобы оценить ущерб, но, к моему удивлению, порезы оказались неглубокими. Она попыталась вырваться, и на этот раз порезала себя сама.
— Прекрати дергаться, Клео, и он больше не будет тебя резать.