— Возможно, они не говорят о самоубийстве, потому что это ближе к содействию самоубийства или даже к убийству.
Тишина на другом конце телефона была тяжелой. Он вздохнул.
— Думаю, я не хотел об этом думать, но, конечно, ты права; вероятно, так и происходит. Я не уверен на счет последнего, потому что они не будут подтверждать это, не вслух, но это подразумевается.
— Они пытались отрезать руку, когда это была всего лишь одна змея?
— Если отрубить ее лезвием, это либо уйдет на месяц до следующего полнолуния, либо разделится на части и появится на несколько змей быстрее, и кратным числом станут формой с полнолуния.
— Это звучит как Лернейская гидра из заданий Геракла. Каждый раз, когда ты отрубал голову, две вырастали на этом месте.
— Семья имеет греческое происхождение. Они верят, что их проклятие восходит к древней Греции.
— Что сделал их предок, чтобы разозлить богов?
— Соблазнение пошло не так и, возможно, превратилось в изнасилование, в зависимости от того, на какой стороне истории вы находитесь.
— Ты знаешь, что это не может быть проклятием богов, верно? Это какая-то генетическая ликантропия, о которой мы никогда не слышали, но это не проклятие.
— Некоторые люди до сих пор считают что превращение в оборотня один раз в месяц это проклятие, Анита.
Я хотела поспорить, что со всеми новыми законами никто теперь так не думал, но я знала, что он был прав. Предубеждение против лунарно-зависимых, или неизлечимо пушистых, монета всего лишь о двух вежливых эвфемизмах, все еще сильных в некоторых местах. Я вернулась к решению проблемы или, по крайней мере, к ее лучшему пониманию.
— Они пытались не отрубать их, а сделать хирургическую ампутацию? — спросила я.
— Они пытались. Хирургия работает лучше; по крайней мере, они сразу не делятся на кратные. У них есть один двоюродный брат, которому не хватает руки от локтя, потому что они ампутировали ее несколько раз. Он готов отдать руку, чтобы они не распространялись по его телу.
— Подождите — как хирург может лечить его, если это все еще секрет?
— У них есть один врач в семье, который согласился помочь.
— Ладно. Пациент уже прошел полнолуние?
— Три полных луны. Они ампутировали ему руку каждый раз, когда она начала расти как змея.
— Согласно легенде, Лернейская Гидра была побеждена, когда отрубили голову и сожгли огрызок шеи. Огонь все еще работает на регулярной ликантропии. Если вы отрежете руку или ногу оборотня и прижжете конец, он не отрастет. Огонь очищает или убивает все.
— Это было уже опробовано, — сказал он.
— Господи, Мика, Коалиция хороша, но что вы, ребята, можете для них сделать?
— Я сказал тебе, что они хотят, Анита: они хотят лекарство.
— Я не спрашивала, чего они хотят; Я спросила, что ты и Коалиция можете сделать, чтобы помочь им?
Он выдохнул и прошептал:
— Я не знаю.
— Если ты ничего не можешь для них сделать, Мика, приезжай домой.
— Я планирую вернуться домой сегодня вечером, но я не хочу оставлять их без надежды, Анита.
— Быть офицером полиции научило меня, что ты не можешь спасти всех, Мика. Я ненавижу то, что мы не можем, но мы не можем.
— Просто так ужасно оставлять их ни с чем.
— Я знаю, и я прошу прощения за это. Они пробовали современное генетическое консультирование? Я имею в виду, что это может не помочь взрослым, у которых это уже есть, но они могли бы зафиксировать своих детей в утробе матери, если бы они могли выяснить, какая часть их генетики вызывала это.
— Я убеждал их, и мой главный контакт хочет, чтобы они попробовали, но эта семья боится выходить из шкафа. Они либо не верят, что новые современные законы, дающие права оборотням, сохранятся, либо считают, что законы не распространяются на них, потому что они на самом деле не животные. Они верят, как некоторые из более старых вампиров, что новые законы, которые делают их законными гражданами с правами, в конечном итоге будут отменены, и все вернется на прежний уровень, когда нас могли бы убить на месте. Как я могу спорить с ними, Анита, когда есть еще некоторые западные штаты, где оборотни подпадают под законы о хищных животных? Ты или я можем быть застрелены, и поскольку наши анализы крови доказали бы, что мы переносим ликантропию, это будет рассматриваться как законная самооборона.
— Закон изменился в прошлом месяце в Колорадо, — сказала я.
— Один штат из многих, Анита?
— Один из пяти, — сказала я.
— У них есть право бояться быть убитыми, — сказал он.