— На свадьбе не будет разговоров, если с моими… клиентами не случится что-нибудь новое — сказал Мика. Его лицо уже теряло часть своего счастья, напряжение наполняло его тело, где я прикасалась к нему.
— Спасибо, — сказал Натаниэль, и поднял руку Мики, чтобы легко поцеловать костяшки его пальцев. Мика улыбнулся, и некоторое напряжение ослабло. Я поцеловала его в щеку, и он повернулся и посмотрел на меня, снова улыбаясь.
Пришло объявление о посадке, и мой пульс мгновенно попытался вылезти из горла. Это было так смешно, что моя фобия все еще была такой ужасной. Я вцепилась в бедро Мики через джинсы, сделала несколько глубоких вдохов и сосредоточилась на контроле дыхания. Он положил руку на мою, что заставило меня посмотреть ему в глаза. Он улыбнулся, и была такая уверенность, уверенность, что у нас все будет хорошо. Перед лицом его спокойствия было трудно бояться. Он был моей постоянной силой почти с момента нашей встречи. Он соответствовал роли в моей жизни, которую я даже не знала, что нужно было заполнить, как если бы он пришел на работу, на которую я не объявляла вакансию, но мне действительно нужен был кто-то, кто мог бы этим заняться.
Он наклонился, чтобы поцеловать меня, и мы все еще целовались, когда колеса самолета врезались в асфальт. Я испугалась и отстранилась от поцелуя, глядя в его лицо с нескольких дюймов, но мы были на земле, и моя фобия ушла до следующего раза. Самолет дернулся, как будто пилот вжал ногу в тормоз со всей силы. Нас бросило вперёд, мы все еще тормозили; самолет немного сместился в сторону, как будто мы покидали взлетно-посадочную полосу.
— Все в порядке, Анита, — сказал Мика, — это короткая взлетно-посадочная полоса. Пилот должен использовать тормоза.
У меня пересохло во рту, когда я сказала: — Короткая взлетно-посадочная полоса; ты хочешь сказать, что у нас закончится взлетно-посадочная полоса?
— Нет, — сказал Мика, схватив меня за руку, — у нас все будет хорошо.
Самолет, наконец, вздрогнул и остановился.
Брэм сказал: — Я держу пари, что пилот недавно из военно-морского флота.
— Почему? — Спросил Никки.
— Он приземляется так, будто пытается посадить истребитель на палубу авианосца. А теперь это короткая взлетно-посадочная полоса.
Мне пришлось тяжело сглотнуть, чтобы преодолеть сухость в горле и сказать: — Напомни мне никогда не пытаться приземлиться на авианосец.
— Сначала мы должны посадить тебя в истребитель — сказал Брэм и покачал головой.
— Ты прав — вам нужно накачать меня, как мистера Т из старой команды А, чтобы посадить меня на истребитель, не говоря уже о приземлении, более захватывающем, чем это.
Сработал знак ремня безопасности, и щелчки расстегиваемых ремней, заполнили самолет, когда люди поднимались на ноги и протискивались в проход. Никки и Брэм встали на ноги и заблокировали всех остальных по обе стороны от нас, чтобы Натаниэль и Мика могли встать на ноги и достать сверху ручную кладь. Я вынула свою небольшую сумку из-под сиденья и встала, все еще в ловушке у окна. Мне пришлось наклониться, иначе я бы ударилась головой. Было больше чем одна причина, по которой у Никки и Брэма или у Натаниэля были места у прохода.
Широкие плечи Никки действовали как стена для людей, заполняющих самолет позади него. Люди впереди Брэма ждали настолько близко к выходу, насколько позволили стюардессы, пока мы все ждали, когда дверь откроется.
Брэм пристроил свой большой рюкзак и посмотрел на меня.
— Если бы ты думала, что тебе необходимо сесть в истребитель и приземлиться на авианосце, ты бы это сделала. Мистер Т не нужен.
— Определи необходимость — сказала я.
— Спасая жизни.
— О, это важно — сказала я. — Ну, да, если ты так говоришь, и если бы у меня не было другого выбора добраться до необходимого места.
— Я надеюсь, что тебе никогда не придется совершать посадку на авианосец, потому что ты ненавидишь это, но я знаю, что ты могла бы сделать это, если бы пришлось.
— Откуда ты знаешь? — спросила я.
— Потому что ты не можешь позволить ничему победить тебя.
— Я собирался сказать, просто потому что ты смелая, но то, что сказал Брэм, работает — сказал Натаниэль.