– Теперь пойдем в мой кабинет, – сказал та и, не дожидаясь девушку, вышла из комнаты.
Спальню воспитанников директриса показывать не стала. И пока они шли по темному коридору, Галка все гадала, за какой из дверей она находится. У нее ничего не получилось, тишину второго этажа нарушали лишь звуки их шагов.
Обстановка в кабинете Аделаиды Вольфовны была далеко не такой аскетичной. Здесь имелся и обтянутый зеленым сукном письменный стол, и удобное кресло, на подлокотниках которого Галка рассмотрела глубокие царапины, словно бы от огромных когтей. У стены позади стола возвышался наполовину пустой книжный шкаф, рядом с ним стоял массивного вида сейф. Но отличался кабинет от прочих комнат не сейфом и не добротной мебелью, а излучающей благословенное тепло печкой, отделанной изразцами.
Директриса уселась в кресло, откинулась на спинку, блаженно прикрыв глаза. Присесть Галке она не предложила. Да и не было в кабинете свободного стула.
– Ты откуда? – спросила она, не открывая глаз.
Галка едва не сказала, что из Ленинграда, но вовремя вспомнила приказ дядьки Кузьмы.
– Я из Перми.
– А в Чернокаменск зачем явилась?
– К родственникам.
– К родственникам? А говоришь, сирота.
– Их убили.
– Убили? – Директриса открыла глаза, посмотрела на Галку с внимательным прищуром. – Эти старики, что жили при усадьбе, были твоими родственниками?
– Да.
– И к ним ты ехала из Перми? – Из ящичка стола она достала серебряный портсигар, прикурила тонкую папироску.
– Да, к ним.
– А тут, выходит, такой кошмар – убили родственников. Слышала, им перерезали глотки.
Прозвучало это мерзко, словно речь шла не о людях, а о скотине. Галка не стала отвечать.
– Ты раньше бывала в усадьбе? – Их беседа больше походила на допрос. Что такое допросы, Галка, увы, знала. – Гостила раньше у стариков?
– Нет. Я даже не была с ними знакома. Дальняя родня.
От сигаретного дыма защипало в глазах, запершило в горле.
– И теперь дальняя родня убита, а ты, бедная сиротка, оказалась здесь, под моей опекой.
На опеку их отношения никак не походили, но, может быть, Галка ошибалась? Бабушка часто повторяла, что внучка не умеет разбираться в людях и поэтому должна быть особенно осторожной.
– Иди-ка сюда. – Аделаида Вольфовна поманила ее пальцем. – Покажи руки.
Галка вытянула перед собой ладони. Цепкая рука директрисы крепко, по-мужски, сжала ее запястье.
– Кожа-то гладкая. Смотрю, не приучена ты к работе. Ничего, приучим. Как говорится, терпение и труд все перетрут. Делать будешь все, что велю. За воспитанниками присматривать, по дому помогать, разгребать снаружи снег, если понадобится. На довольствие я тебя возьму, но на многое не рассчитывай. Еды мало, еду нужно заслужить. Всем. – Пальцы на Галкином запястье разжались. – Кто не работает, тот не ест. Ясно?
– Ясно. – Девушка кивнула.
– Повтори!
– Кто не работает, тот не ест. Еду нужно заслужить.
– Молодец. – Директриса небрежно потрепала ее по щеке. – Сообразительная. Есть еще одно правило – не болтать! Мы тут одна семья, и о том, что в семье происходит, чужие знать не должны.
Это была какая-то неправильная, какая-то страшная семья. От недоброго предчувствия, а еще немного от голода засосало под ложечкой. В животе предательски заурчало.
– Хочешь есть. – Директриса не спрашивала, она утверждала.
Галка кивнула. Ей вдруг сделалось стыдно за эту свою слабость. Но есть и в самом деле хотелось.
– Иди на кухню к Матрене, скажи, что я велела тебя покормить. – Аделаида Вольфовна махнула рукой с зажатой в ней папиросой и отвернулась, потеряв к Галке всякий интерес. – И помни, что я сказала. Не болтай!
Кухню Галка нашла быстро, по запаху вареной капусты. У печи суетилась невысокая худощавая женщина в повязанном прямо поверх душегрейки не слишком чистом переднике.
– Значит, нянькой взяли? – спросила она вместо приветствия и вытерла руки о передник. – А с виду ты больше похожа на этих…
– Каких? – Галка, не дожидаясь приглашения, присела на широкую лавку.
– На этих оглоедов. Кто тебя такую к нам направил? Не любит хозяйка чужих в доме.
Галке подумалось, что вот уже второй человек называет Аделаиду Вольфовну не директрисой, а хозяйкой. Словно бы она и в самом деле всему и всем здесь хозяйка.
– Меня начальник милиции привел.
– Значит, сам начальник милиции? Ну, против милиционера-то она не попрет. Раз привел, так живи, пока живется. Жрать хочешь?