— Это что же? Мы сами Орду и родили?
— Не знаю, — Мечислав пожал плечами. — Может быть. Теперь надо её остановить.
Как странно смотрит Вторак. Что-то знает? Сомневается? Что за горечь в его взгляде? Эб по-деловому сложил ладони в замок, навалился на стол:
— Идти нужно им навстречу. Перейти Пограничную. Подогнать с Глинища обозы с припасами. Это около недели.
— Не забывай о плече доставки, — встрял Тихомир. — Чем дальше мы уйдём в Степь…
— Да-да, ты прав, воевода. Заняться надо расчётами. Возьмусь. Далеко их город?
— Неделя галопом.
— Далеко.
***
Мечислав указал взглядом на чудовищ впереди.
— Вторак, ты видел что-то подобное?
— Видел. Это называется «хатхи». Наши раджинские боевые хатхи.
— А кто на них?
— Погонщики. Наши раджинские погонщики боевых раджинских хатхи. Узнаю по одежде.
— Красивая.
— Угу.
Армию степняков бродинцы встретили на полпути к городу хакана. Передовые отряды с лёгкостью разогнали по Степи ещё с утра, но увидев пыль на горизонте, князь велел остановиться и выстроиться в боевой порядок. В центре встали пешие полки кряжинцев, блотинцев и озёрских сабельщиков. Левую руку прикрывали меттлерштадские райтары, правую — верблюжники. Второй линией, готовые выступить вперёд, стояли лучники Огнива с приданными ему стрелками остальных княжеств. Кто же знал, что боги решили посмеяться, и раджинцы, на самом деле — союзники степняков?
— Вторак, ты можешь это как-то объяснить?
Волхв, похоже, ожидал подобного вопроса, глубоко вздохнул, пожал плечами, вскинул голову, словно готовился к усекновению. Речь стала отрывистой, сразу видно — пытается подобрать слова.
— Нет, князь. Не могу.
Ёрш посмотрел на волхва дикими глазами, меч выскочил из ножен, через Мечислава обвиняюще уткнулся в грудь Вторака.
— Зачем тебе это, волхв? Чем мы тебе навредили?
— Я бы сбежал. Знал бы — сбежал.
— Постой, Ёрш, — Мечислав отвёл меч в сторону. — Он прав.
— В чём прав, в чём? — брызгая слюной, выкрикнул тысячник. — В предательстве?! Кто может быть в этом прав?!!
Под взглядом Мечислава Ёрш захлебнулся словами о предательстве.
— Будь он в этом замешаным, сбежал бы. Вторак. Что ты знаешь о боевых хатхи?
— Большие, сильные.
— Это видно.
— Если разозлить, на коротком беге могут догнать и убить лошадь.
— Сомнительно, — Мечислав ещё раз посмотрел на чудовищ.
— Говорю же — на коротком беге. Если та взяла разгон — удерёт.
— Надо выставить вперёд обозы.
— Бесполезно. Перевернут. И разозлятся. И догонят.
— Всё равно надо.
Не может быть, чтобы Вторак оказался предателем. С чего? У всего же есть причина, правда? Правда, возразил Мечислав сам себе, да не вся. А если так и задумано с самого начала? Ты знаком с ним чуть больше года и что он сделал? Звёздочку вылечил? Кирпиц подарил Бродам? Мало этого, перебил вечный собеседник. А Улька, на грани смерти? А ты с разбитой головой? По-твоему, так втираются в доверие? Да захоти он, вы все сейчас лежали бы в земле, а степняки дошли бы до самого Дмитрова.
Что-то не так. И сотник Змеев, что в самые опасные для Бродов времена оставался рядом, и, даже дрался, вдруг ушёл со всей сотней. Фарфар ему важнее ответного боя? Или решил, мы тут сами отбрехаемся?
— Постой, Ёрш. Что-то не так.
Ёрш непонимающе уставился на князя:
— Ты о чём? Об обозах? Так я с волхвом согласен — разнесут хатхи наши телеги, так мы ещё и без припасов останемся.
Мечислав поднял руки, потряс, требуя всех замолчать. Никогда ещё не спорил с внутренним голосом так яро. Всегда — в одну сторону. А сейчас — словно с Твердом перепалку вёл. Даже забыл, о чём говорил.
***
— Обозы подождут. Сначала надо разобраться, почему вон там, справа, на хаканском прапоре навязана белая лента.
Полководцы проследили за рукой князя, общий выдох оказался столь шумным, словно в кузнечную печь меха вдохнули долю свежего воздуха.
— Это уловка, князь — Эб разволновался, заёрзал в седле. — И, потом, мы не знаем, что у них значит белый на прапоре.
— Ты не из северных, Эб? — прищурился Тихомир.
Обер посмотрел на воеводу, шумно вздохнул.
— С чего ты взял?
— Только у северян, — подмигнул Тихомир оберу, — белый — символ снега. Смерти за родину. Остальные народы белым выделяют желание говорить.
Ёрш, одно слово — ёрш, перебил:
— Да какие, к Змею, переговоры? Мало нам смертей?! Это — уловка!
— Заткнитесь, — едва слышно прошипел Мечислав. — Молчите все. Не хватало ещё, чтобы воины нас услышали. Это мы — князья, а они — люди. Увидят разброд — побегут.
Слова князя отрезвили спорящих. Воеводы переглядывались, искали решение. Звёздочка, повинуясь пяткам волхва, выступила на полтела вперёд.
— Я иду, — тряхнул головой Вторак. — Ждите.
Ёрш покачал мечём:
— Вот как ты собирался сбежать? При всех?
— Да помолчи ты! — Мечислав был готов зарубить друга, но подозрение уже укоренилось. — Я тоже иду. Если что, сам его зарублю.
— Дозволь и мне с вами, — буркнул Тихомир.
— Чтобы наше войско совсем без верха осталось?
— Эб — молодец. Толковый обер. Ещё райус есть…
Вторак смотрел на перепалку, улыбался, словно папка на детей.
— Без Мечислава ваш обер с райусом передерутся. Оставайся, Тихомир. И ты, князь, оставайся. Не такой дурак хакан, чтобы без умысла раджинское войско вперёд выдвинуть. Я иду один.
И, чтобы всем хоть чуть угодить, спешился, махнул рукой Ершу:
— Ты ведь походный князь, верно? Вот и пошли со мной! Возьми с собой арбалетчика с крепкой печёнкой. Пусть мне в затылок целится.
***
Переговорщики, как и положено, встретились на середине поля. Волхв с арбалетчиком за спиной — слева от Ерша. Лиц тех, кто вышел им навстречу, Мечислав не видел. Один — точно расфуфыренный раджинец, другой — явно степняк. И ещё один, позади, с каким-то кулем через седло. Три-на-три, всё честно.
Сдержанно поклонились друг другу. Хоть руки не жмут, и на том спасибо.
— Степняки не жмут рук, — буркнул Тихомир и Мечислав догадался, что произнёс свои мысли. Не часто у него это бывало: в минуты волнения. Пытаясь рассмотреть подробности, вглядывался сквозь степную пыль и марево. Солнце уже поднялось довольно высоко, от земли начал подниматься жар. Не лучшая подмога в драке: люди, с непривычки, выдохнутся раньше обычного. Наверное, верблюжников и сабельщиков надо поставить в резерв, как самых стойких к жаре. Да разделить надвое, устроить засадные полки. Сам над собой посмеялся: какие к Змею засады в Степи? Или манёвром? Обмануть бегством?
Вторак опирался на свой посох, оказавшийся гигантским луком немыслимой мощности, слушал раджинца. Степной мурза и Ёрш отошли в сторонку, видимо, не понимали ни слова. Мурза жестикулировал, втолковывал что-то. Ох, зря однорукий пошёл, зря: с его характером надо в сечу, а не на переговоры. Нет, стоит, слушает. Что же там происходит такое? От беспокойства даже спина зачесалась, запахи Степи стали невыносимыми.
Наконец, мурза махнул второму степняку, раджинец закивал, и слуга стащил с лошади чёрный куль. Вторак, Ёрш и арбалетчик подошли. Опираясь на посох, волхв опустился на одно колено, раскрыл. Несколько мгновений все трое молча смотрели на содержимое, потом арбалетчик отбежал в сторонку, упал на колени и затрясся.
— Блюёт, что ли?
— Блюёт, — подтвердил Тихомир.
— А волхв с Ершом держатся.
— И не такое видали.
— Ёрш, не видел, — усмехнулся Эб, глядя, как тысячник отошёл в сторонку.
— Думаешь, мы выдержим? — вступился за друга Мечислав.
— Посмотрим. Грузят.
Вторак завернул куль, степняк-слуга помог перекинуть его на степную лошадку. Опроставшиеся, шатаясь, подошли, взяли под узцы. Так в поводу и возвращались. В воздухе запахло горелым тухлым мясом. Нет, этим наших не испугать.
— Не пойму, почему те не уходят — Эб почесал затылок, как урождённый кряжинец.