Сидящий слева Вторак едва заметно толкнул плечом. Мечислав мысленно перебрал слова хакана и чуть не хлопнул себя по лбу. Вот, что резануло ухо: «нам, людям»! Хакан не избегает острого разговора, но упорно пытается перевести его в другое русло. Тоже какое-то проявление местного этикета? Начать должен гость? Была-не-была.
— То, что мы увидели, потрясло нас, хакан. Легенды о Змее всегда казались нам вымыслом. Надеюсь, я могу говорить за всех? — Переглянувшись, переговорщики, «знатные мурзы», нестройно кивнули. Янбакты с Рипеем умудрились кивнуть, не отрываясь от пиал. Понравилось, что ли? — Хорошо. Тогда за всех поправлюсь. Они не казались нам вымыслом. Мы знали, что это — вымысел. Сотни лет мы жили уверенные — никакого Змея нет и Змеевы люди, всего лишь — люди дорог. Странные, хмурые, неразговорчивые, но — люди. Теперь мы знаем, что и Гром — Змей и Вьюга — э-э-э… Змеиха. Мы не знаем лишь нескольких вещей. Первое: сколько их. Второе: зачем им всё это. Хакан, я расскажу тебе свою историю. Если что позабуду, пусть напомнят досточтимые Тихомир, Ёрш, Рипей, Вторак и Янбакты. Если уважаемым Эбу и раджинскому военачальнику будет что добавить — что ж. Мы здесь для того, чтобы поведать друг другу всё.
— Ты прав, дорогой гость. Мы здесь для того, чтобы сложить вместе все осколки того, что произошло с каждым из нас. Говори.
— Для меня всё началось одиннадцать лет назад. Да. Или чуть больше. С подарка, привезённого хинайскими купцами.
***
Иногда пару слов вставлял Тихомир. Ёрш почти не вмешивался — большую часть он сам слышал впервые. Янбакты вставил пару слов о присоединении к Змеевым землям Озёрска. Рипей добавил о своём решении. Ничего особенного, пара незначащих деталей. Хакан слушал не перебивая. Казалось, он застыл. При пересказе разговора с Громом в пещере, несколько раз качнул головой. Несколько раз, очень кстати, пиала наполнялась кумысом — от долгого разговора горло пересыхало. Историю ученичества Вторака князь пропустил со словами: «сам расскажет». И волхв рассказал. Всё и даже больше: о беседе с Громом у холма Мечислав не знал.
Хакан не перебивал Мечислава и теперь не спешил прервать его молчание. Князь посмотрел на дыру в крыше и с удивлением её не обнаружил. Уже ночь? А войска всё ждут? А куда они денутся? У высоких сторон сложные переговоры. Неуместное слово может привести к смерти.
— Одиннадцать лет, — тихо сказал хакан. — Огромный срок. И ничто, если сравнить с Втораком — почти тридцать. От самого рождения. Мне скоро сорок, но моё знакомство со Змеем длится не больше четырёх. Мой рассказ будет не таким длинным. Впрочем, начать надо не с этого.
Сын странствующего шамана Данзан по мысли отца должен был стать держателем учения. Не получилось: хорошая память ещё не даёт права называться шаманом. Не было у него того, что называется «вдохом». Вдох к шаманству — великий дар богов, потому шаманы ищут себе учеников по всей Степи, порой забирая детей в ученики даже из знатных родов. Отец Данзана — из этих — знатных.
Выяснив полную непригодность сына к культу духов, отец отдал тринадцатилетнего мальчика обратно в семью. Я возвращаю семье долг, взятый моим учителем, сказал отец и ушёл искать ученика.
К Данзану присматривались. Учить на воина — поздно. Остаётся учить на правителя. Хинай, Раджин, Озёрск, Меттлерштадт. И даже, немного — Дмитров и Кряжич. Проездом, не дольше года. Просто для знания наречий.
Совершив полный круг, двадцативосьмилетний Данзан вернулся в Тмуть, где в честном поединке зарубил всех родственников, оспоривших его право. Троих. Тогда ещё племена не были собраны в Орду, соперники хвалились древностью рода. Нет, не он их вызывал. Они его. Кто же знал, что в университетах учат не только читать и писать? Что там ещё обучают, например, танцам. С женщинами. И с оружием. А в Хинайском Театре — со всем, что попадётся под руку.
Четвёртый соперник решил, что «мурзмурза» звучит ничем не хуже, чем — «хакан», и к имени «Данзан» добавил «Ганзориг» — стальная сила воли. Хакан не любил подхалимов, но мурзмурзу простил. Велел высечь на площади и торжественно вручил перстень с печатью.
Сын шамана прекрасно знал, какие травы нужно смешать для вызова духов. Будучи ребенком, он научился выделять из дыма триста пятнадцать степных запахов. Может ли этим похвастаться досточтимый волхв?
Вторак с уважением посмотрел на хакана.
— Я выделяю больше, но — не из дыма. Мне нужно растереть в пальцах.
— О, этих я знаю несчётно. Дар отца — я запоминаю запах всего, к чему прикасались мои руки. А южные специи вообще бьют в нос за тысячу шагов. Потому и мясо ем только варёное, без добавок. Не переношу чуждых запахов. О чём же я? Ах, да. Духи.
Став хаканом, Данзан Ганзориг решил узнать, почему у камня Степной Матери все жертвователи видят одно и то же: белоснежное крылатое плюющееся огнём существо. Обычно травы для «красивых снов» вытаскивают на свет страхи и надежды души. Но — не у камня. Это определённо загадка. А загадки надо разгадывать в одиночестве. Тем более, отец никогда не разрешал вызывать духа Камня, хоть и рассказал, как это делать. Теперь, получается, время пришло.
Прогнав шаманов на целый день галопа, Данзан приготовил жертву, травы и взялся за бубен. И лишь увидев Вьюгу, понял — это не дух. Да, действие дыма добавило красок, да на миг показалось, что существо превратилось в женщину, но сама Змеиха — существо из плоти. Волхв щёлкнул пальцами? Вторак догадался?
— Запах!
— Запах. Запах, пусть — чистого, но всё-таки живого тела.
В остальном всё прошло как у всех: изжаренный ягнёнок, откушенная нога. Пришлось отправить в Хинай богатые подарки и нижайшую просьбу дать списки с трактатов о «Лун». И в Раджин — о «ачгар». И в Озёрск — о «ечдеха». Не особенно надеясь, отправил купцов в Меттлерштадт — узнать о «драхенах» и Кряжич — о «змеях». Меттлерштадт прислал несколько списков с героических книг. Хватило бы и одного — все написаны подобно: драхен украл, райтар догнал. Несколько сказок пришло из Кряжича и Озёрска, не сильно отличающихся от Меттлерштадских.
Смешно, но Хинай, обычно скупой на всё, что касается его истории, дал больше всех. Заваленый катушками рисовой бумаги, Данзан мысленно умножил это количество сначала на десять, а потом на сто и поразился. Сколько же им известно? Лун белые, зелёные, чёрные, красные. Летающие, водные, наземные и подгорные. Где и сколько живут, чем питаются, как размножаются. И у него, Данзана — лишь сотая часть! Порыв выкрасть остальное он загасил в себе, призвав всю силу второго имени. Зачем? Главное — понятно. Если Змеи и не существуют сейчас, то точно существовали в прошлом.
Заодно пришли вести о Змеевых людях. Смешное совпадение: везде, где Данзан учился, Змеево племя появлялось уже после его отъезда. Что же это за племя такое? Правда, узнав, что так зовёт себя какая-то лига караванщиков, хакан рассмеялся и успокоился. И подивился остроумию торговцев: так красиво связать древнюю легенду и извилистые дороги… такие далеко пойдут.
— А три года назад ко мне пришёл старик. Имя своё он не назвал, но теперь понятно — Гром. И знаете, что, досточтимые мои гости? Он предложил мне разведать земли на восток до моря и на север до гор. Если получится — за горы. Спросил, могу ли я рисовать карты. С моим-то образованием. Ха-ха. Я сказал ему, что мои племена бедны, что сами они ничего нарисовать не смогут, что точная карта в галопах — чушь, и, если я сам пойду в такое путешествие, семьи перегрызутся, вспомнив старые обиды. Ничего, отвечает мне старик. Семьи можно легко успокоить. На западе, за рекой, живут пахари. Земли там не очень богатые, но излишки продать некуда, и князя у них пока что нет. Возьмите их на оброк. Они, говорит, беженцы с запада, может быть, присоединишь эти земли себе. Я знал этих пахарей, мы жили с ними меном.
Глаза Данзана сузились, в голосе появился степной говор:
— Так скажите мне, досточтимые мурзы. Кто из вас устоял бы перед возможностью ограбить соседа, вместо того, чтобы искать истину?