Дитрих долго бы еще сидел с отвисшей челюстью, если бы Генрих, следивший за всем этим представлением через смотровое отверстие, не подергал его снизу за штанину:
- Уходит, господин майор, уходит!
Морунген очнулся, словно от гипнотического оцепенения, и завопил карлику вдогонку:
- Что значит "было", что значит "свидимся"?! Ты сбегаешь от нас?!
Однако Хруммса уже исчез в густых травах, и на животрепещущие вопросы никто не ответил. Зато на связь вышел Вальтер -признанный знаток психологии:
- Может, герр майор, это шутка такая дурацкая, а на самом деле ему просто приспичило.
В данной ситуации смелое предположение Вальтера больше походило на следующий вопрос, нежели на ответ, и Морунген растерянно пожал плечами:
- Бог его знает, Вальтер. Чувствую, придется мне за ним пойти. Может, он соизволит объяснить странности своего поведения.
В разговор вклинился Ганс:
- Да как-то неловко следовать за ним прямо сейчас - уборная все-таки.
Морунген строго уточнил:
- Ты полагаешь, он вернется? Но тогда при чем здесь кощунственный привет фюреру?
Воцарилась тишина, которую нарушало только размеренное урчание двигателя. Через несколько секунд Дитрих не выдержал:
- Ладно, ждите меня здесь и следите за обстановкой!
Он поспешно принялся вылезать из люка, как вдруг Генрих истерично завопил:
- Бинокль, герр Морунген, бинокль!!!
Дитрих вздрогнул от неожиданности и схватился обеими руками за бинокль:
- В чем дело, Генрих, решил заикой меня сделать?
Генрих, понизив голос до громкого шепота и вплотную приблизившись к командиру, таинственно произнес:
- Бинокль оставьте, герр майор. Эта "Голубая мечта" - тоже полевой, гхм...
Дитрих не сразу понял, в чем дело, и сердито уставился на подчиненного, но Генрих пялился на командира многозначительно и с укором -- и Морунгена осенило. Он хлопнул себя по лбу и принялся торопливо снимать бинокль:
- Ах ты, черт! Извини, совсем забыл! Но видишь, все-таки вспомнил!
Генрих бережно принял драгоценный прибор из рук Морунгена и скрылся в недрах башни. Дитрих спрыгнул на землю. Из люка опять высунулась голова Генриха:
- Герр майор, может, мне с вами пойти, для поддержки? А то мало ли что...
Дитрих поправил кожаный китель и затянул ремень, чтобы выглядеть более подтянутым:
- Ты что, тоже в платный туалет хочешь?
- Да нет, герр майор.
- Тогда от-ставить поддержку!
Он лихо развернулся на каблуках и, демонстрируя несравненную прусскую выправку, зашагал в сторону разрекламированного заведения.
Морунген осторожно приблизился к дощатому строению и внимательно осмотрел его снаружи. На фасаде висела скромная, но солидная табличка:
"Туалет "Голубая Мечта" - собственность Лазурного Низапутического союза" и крупными буквами значилось: "Направо - М, налево - М", а внизу дополнение: "Ж просьба не беспокоить. Заранее благодарим, администрация WC".
Дитрих недоумевающе пожал плечами и нерешительно затоптался на месте. Вопрос был все-таки деликатный. Немецкий аристократ не может вот так, с ходу, решить, в какую дверь платной уборной ему ломиться - правую или левую. Особенно если над входом висит такая странная надпись. Припоминая что-то о конях, которых теряют при повороте налево, и деньгах, которые отчего-то исчезают при выборе правостороннего движения, майор робко потянул на себя правую дверь. Она оказалась незаперта.
Пустое помещение Дитриха, естественно, не заинтересовало. И он переместился к левой двери. Рассуждал он предельно просто и логично - как и всякий немец на его месте: одно из двух, а третьего не дано. Следовательно, если Хруммсы нет в кабинке справа, он находится в кабинке слева и, конечно, должен был бы запереться. Однако, соблюдая элементарные правила приличия, майор деликатно постучал, прежде чем толкнуть дверь.
Дверь подалась так легко, словно только и делала, что гостеприимно ждала посетителя. Морунген приоткрыл ее и, смущаясь, заглянул внутрь. Там было абсолютно пусто и на удивление чисто, как если бы это заведение посещали крайне редко, а хозяева его были просто до одури чистоплотными. Дитрих даже присвистнул, выразив тем самым свое одобрение. Впрочем, германское командование не ставило перед ним задачу инспектировать платные русские туалеты, и барон строго указал себе на это.
Прикрыв дверь, он остановился в раздумьях перед входом: Хруммса исчез это было очевидно, но тем не менее невероятно. Маленький полиглот пропал без единого крика о помощи, будто его вознесли на небо доброжелательные ангелы. Впрочем, набожный Дитрих никогда не слыхал о том, чтобы человека забирали на небо прямо с унитаза.
Поглощенный мыслями об исчезнувшем полиглоте, майор фон Морунген забыл о своих подозрениях насчет туалета как замаскированной огневой точки противника. Собственно, противника он уже и не ждал, а поэтому пришел в замешательство, когда строгий голос, доносившийся откуда-то сверху, скомандовал:
- Стой! Ру-ки вверх! Кру-гом! Не шевелиться! Не оборачиваться!
Вряд ли это ангел, подумал наш герой. У ангелов другой текст. Во всяком случае, хотелось бы на это надеяться, хоть и невозможно утверждать наверняка. Решив, что если даже это и ангел, то он, должно быть, вооружен, Морунген честно исполнил требования невидимки.
Когда он поднял руки, некто тяжело спрыгнул с крыши за его спиной и задал вопрос вопросов:
- Злакуздрический кашменчик или жизнь?
В воздухе повисла нервная пауза.
Морунген не знал, что такое злакуздрический кашменчик, но решил не рисковать. Все-таки отдел пропаганды не зря ел свой хлеб, и Дитрих понял, что ему, похоже, придется лично столкнуться с теми зверствами, которые чинят русские на Восточном фронте.
- Жизнь! -бодро заявил он.
Незнакомец замялся, словно не рассчитывал на такой ответ. Прикинул что-то в уме, после чего философски заключил:
- Ты храбрый воин, но сначала злакуздрический кашменчик!
"Видимо, пыток все-таки не избежать", - с тоской подумал Дитрих и приготовился к худшему.
Невидимка ощупывал и похлопывал его по всему периметру, проверяя содержимое карманов и кобуры. Не переставая шустрить руками, некто заметил:
- Что, красавчик, никак не можешь решиться, какую дверь выбрать?
Дитрих издал неопределенный звук. Понимать человека, захватившего его в плен, он отказывался, а потому решил тянуть время, надеясь на то, что от танка подоспеет спасательная экспедиция.
- Ас кем я имею честь...
Он не успел договорить, так как руки незнакомца наконец добрались до внутреннего кармана его кителя и извлекли оттуда кожаный бумажник. Послышался хруст перебираемых бумажек, затем негодующий вопль - и чья-то рука с возмущением ткнула ему под нос купюру, добытую из его собственного кошелька:
- Что это тут за усатая киса нарисована рядом с птичкой?
С купюры на Морунгена немного грустно и обиженно взирал Гитлер. Майор возмутился:
- О фюрере попрошу выражаться с уважением!
Голос сердито предостерег:
- Спокойно, спокойно, без фанатизма! Просто интересно - ты это сам нарисовал или тебе такое где-то всучили? - И, поскольку Дитрих замкнулся в гордом молчании, уточнил: - Это билеты на концерт, что ли, такие?
Морунген насупился и не удостоил нахала ответом - о чем прикажете говорить с таким идиотом? Судя по шелесту и шуршанию, незнакомец продолжал изучать содержимое Дитрихова портмоне.
- Женат, дети есть?
- Нет, нету, - сердито буркнул майор.
- А это кто?
Из-за плеча снова высунулась рука и в жесте крайнего негодования предъявила Морунгену фотографию Марты - точнее, не самой Марты, а ее портрета. Того самого, в который барон был влюблен с пятнадцатилетнего возраста. Но не объяснять же в самом-то деле русскому снайперу про свою великую платоническую любовь.