— В сиреневом кожаном комбинезоне? Нет, в таком клевом прикиде в этих краях никто не водится. Попадись он мне на глаза, я бы точно его не упустил. Такими стильными членами наш союз дорожит и предоставляет им разные льготы.
И он задумался, явно представляя обладателя кожаного комбинезона в кулуарах Низапутического союза.
Генрих, выслушав эту ахинею, обратился к командиру:
— Ну что с него возьмешь? Может, отпустить на все четыре стороны да пусть убирается в свой Низапутический союз?
В глубине души Дитрих понимал, что Хруммса сбежал и никто им не поможет. А странный некто просто не вовремя оказался в том же самом месте. Толку с него не было никакого, и майор устало махнул рукой:
— Ладно, Генрих. Покарауль его здесь, пока я загляну внутрь, на всякий случай.
В правом, не исследованном прежде помещении, майор обнаружил клочок бумаги, исписанный Хруммсиными каракулями: «Еще раз извините меня, герр майор. Не скучайте, продолжайте в том же духе: кто ищет, тот всегда найдет. Искренне ваш член Союза наблюдателей Хруммса». А внизу приписка: «P.S. Это же жизнь».
Убедившийся в правоте своих подозрений и весьма этим раздосадованный, Дитрих вернулся с запиской к благородному собранию и сунул ее под нос субъекту:
— Что ты на это скажешь?
Незнакомец с интересом перечитал сообщение несколько раз, затем причмокнул нижней губой:
— Нет, такого общества я не знаю! Союз наблюдателей… Наверняка какое-то левое объединение. Я и не знал, что такое существует. Надо будет наших порадовать.
Морунген печально отобрал у него документ и спрятал его во внутренний карман, подумав о том, что будет нелишне присовокупить эту бумагу к путевому дневнику в качестве вещественного доказательства:
— Ну что, Генрих, пойдем? Скоро солнце сядет, а мы все еще толчемся на распутье.
Немцы двинулись по направлению к танку. Сзади раздался обиженный вопль:
— А как же я?!
Морунген прокричал в ответ:
— Кто-то должен следить за порядком в этом заведении, вот этим и занимайся! — Он было двинулся дальше, но внезапно вспомнил, что еще хотел узнать у незнакомца. — Да, кстати, ты не знаешь, как проехать к хутору Белохатки?
Тот развел руками:
— К сожалению, нет, я здесь в гостях у возлюбленного!
Дитрих понимающе покачал головой:
— Ну-ну, давай-давай.
И побежал догонять Генриха.
Лишившись общества Хруммсы, танкисты заметно поскучнели и даже слегка растерялись.
Казалось бы, ну и что такого? Крохотный полиглот не принес им большой пользы и оказался таким же беспомощным в великом деле поиска Белохаток, как и они сами. Да, он лихо разговаривал с каннибалами и находил общий язык со всякой тварью, но тут уместно будет вспомнить, что и переведенные на чистейший немецкий язык ответы местных жителей оставались столь же загадочными и непонятными.
Сумрачный германский гений пасовал перед странной русской логикой — и никакие полиглоты на свете не могли повлиять на эту ситуацию.
Опять же — скверная привычка Хруммсы все комментировать, во все совать свой нос и неприлично пялиться на Морунгена сквозь темные стекла мотоциклетных очков. С ума сойти можно от такого зрелища.
Кроме того, спроектированный в расчете на экипаж из пяти человек «Белый дракон» при всей внушительности размеров не был рассчитан на Хруммсу, и последний всю дорогу сидел буквально на голове у Ганса, в минуты волнения и беспокойства пихая последнего ножками в макушку. Тоже мало приятного.
Что касается Дица, Треттау и Келлера, то они вообще мало общались с переводчиком — отчасти потому, что так и не смогли до конца привыкнуть к его нестандартной внешности, отчасти из-за того, что основной удар принимал на себя их командир. Словом, уж им-то и подавно не должно было быть никакого дела до исчезновения странного существа, в бесполезности услуг которого они имели возможность убедиться.
Тем не менее все пятеро откровенно скучали по Хруммсе и даже немного переживали из-за него.
— Надеюсь, у этого малыша все будет в порядке, — в сотый раз вздохнул майор.
— Возможно, он уже вернулся к прежней работе и наблюдает за нами, — предположил философски настроенный Вальтер. — Не грустите, а то он расстроится.
— И все-таки…
Но долго грустить им не пришлось. Дело в том, что многодневное путешествие по безлюдным вольхоллским дорогам привело наконец к тому, что иссяк запас питьевой воды. Провизии было вполне достаточно, а вот отсутствие воды могло вылиться в ощутимую проблему.
Поэтому, когда дорога, резко свернув несколько раз, вывела машину из бесконечных полей к гораздо более разнообразному ландшафту, немцы возликовали. Веселые зеленые леса, холмы, впадины и низины — все радовало глаз. И танкисты рассчитывали, что рано или поздно натолкнутся на какой-нибудь источник или речушку.
Но вместо речушки бронированный монстр выехал к удивительному месту — огромной скале, в которой находился вход в пещеру, прикрытый вьющимся плющом и диким виноградом (отметим, что пещеру-то наши герои пока не заметили), и огромному каменному колодцу высотой в человеческий рост, на котором покоилась тяжеленная бревенчатая крышка.
Танк остановился, и майор фон Морунген, подойдя к колодцу, торжествующе похлопал по бревнам ладонью:
— Вот она, желанная вода, надо только сдвинуть эту чертову крышку! — Он принялся воплощать свой призыв в реальность. Крышка не сдвинулась ни на дюйм. — Генрих, Вальтер, — возопил майор, — идите сюда, помогите!
Надо сказать, что Генрих подходил к колодцу с тем выражением лица, которое мы определили бы как небрежное. Дескать, предоставьте все старине Дицу — и вы увидите, как просто решаются такие проблемы. Однако самоуверенность, которая сгубила когда-то величайшего из русских богатырей Святогора, сыграла злую шутку и с ним.