— Трудно сказать, — обратился он уже непосредственно к Вальтеру. — Лучше спросить об этом наших проводников. Но я читал, что, скажем, в Киеве этими норами изрыты все холмы и город стоит будто на огромном куске швейцарского сыра. Да и под Кремлем такое хитросплетение лабиринтов, что там умудрились потерять в свое время значительную часть казны московских царей. До сих пор ищут.
Генрих мечтательно произнес:
— Представляете, герр майор, если бы таким способом можно было добраться до самой Москвы. Вот это был бы настоящий «блиц криг».
— Так и вижу, — обрадовался Ганс, — пополнение в рядах СС. Помимо дивизий «Вервольф», «Викинг» и «Мертвая голова» будет создана дивизия «Гневный крот».
Майор не поддержал легкомысленную беседу:
— Благодарите Господа, что до Берлина тоже нельзя добраться под землей, а то был бы нам «блицкриг» наоборот. Военная операция «Подземные пути коммунизма».
Ганс не унимался:
— А что? Это идея — вернуться домой подземным ходом. Надо будет поподробнее расспросить этих странных русских, куда ведут их штольни.
Дитрих пробормотал себе под нос:
— В очередной раз убеждаюсь, что мы плохо знаем Россию. На что надеется командование, которое не понимает логики противника? На удачу? Да здесь одних штолен и подземелий достаточно для того, чтобы организовать вооруженное сопротивление немецким властям на ближайшие полсотни лет.
Генрих тихо молвил:
— Как вы думаете, герр майор, насколько можно доверять этим рудокопам? Вдруг они нас, как Сусанин, заведут в ловушку и скроются?
Морунген уверенно ответил:
— Эти забавные существа нас не подведут.
— К чему такие сложности, — согласился Вальтер. — Они давно могли с нами расправиться, если бы у них были враждебные намерения.
Генрих не желал сдаваться вот так, сразу:
— А может, они сначала хотят побольше узнать о нашем танке, посмотреть, как и что?
Дитрих подумал, что если бы его подчиненные знали о том, что русские рудокопы обладают телепатическими способностями, то паники было бы не избежать. А он совершенно не хотел руководить четырьмя испуганными танкистами без танка. Поэтому свои соображения о том, что все, что нужно рудокопам знать о «Белом драконе», они уже знают, он оставил при себе. А вслух произнес:
— Генрих, прекрати молоть чепуху. Ты дискредитируешь в своем лице цвет германской нации и вермахта.
— А что ты предлагаешь? — тихо спросил Вальтер. — Пешком возвратиться в Германию, так и не использовав последний шанс отыскать нашу машину?
Здоровяк Диц немного обиделся:
— Да я, собственно, хотел поинтересоваться, нет ли у нас какого-нибудь тайного плана на случаи засады? Мы ведь все-таки в тылу красных.
— После того как мы потеряли «Белого дракона», план у нас один, с незначительными вариациями на тему: либо погибнуть от руки врага на Восточном фронте, либо погибнуть от руки своих в Берлине после долгого разбирательства по поводу гибели секретной машины. Генрих, дружище, что тебе больше по вкусу? — осведомился барон.
— И те и другие так просто не отвяжутся, — вздохнул Генрих. — Господи, ну почему я не изобрел незамысловатую кофемолку? Говорила мне мама: война не война, а есть и пить люди будут всегда. Верное дело.
За всеми этими разговорами они не заметили, как вошли в просторную пещеру, которая была сплошь усеяна округлыми плодами ореха крака-тус.
Если бы здесь оказался директор Магдебургского конструкторского бюро Франц Метциг, который приложил столько сил для того, чтобы добиться финансирования работ над секретным танком, или Гиммлер, эти работы оплативший, или Геринг, выдравший такую же сумму на разработку нового самолета, — их непременно хватил бы кондратий. Основательный такой, со всеми симптомами — онемением, подергиванием конечностей, мгновенным поседением и прочими неприятностями.
Потому что трудно остаться прежним, увидев гордость немецкой конструкторской мысли и шедевр военной промышленности стоящим под землей, посреди ореховых плантаций, в рыжей лужице песка. И в окружении нескольких десятков пуховых хомячков, воркующих с танком тоненькими голосками, не то уговаривая его, не то расспрашивая.
О недавней аварии напоминал только грязный брезент, которым была укутана машина, — весь в песке, земле и угольной пыли.
Морунген рванулся к своему любимому детищу, наступил на что-то скользкое и, словно хрупкая дева на коньках, выполнил пируэт, достойный его любимой Сони Хени. Вальтер и Генрих подхватили драгоценное тело своего командира и снова утвердили его в вертикальном положении.
— О господи, — изумился Дитрих. — Что это такое скользкое под ногами?!
Маленькие Хун-Чи сокрушенно запричитали:
— Это свежий след гриз-луши. Здесь их очень много, так что будьте осторожны.
Главный Хун-Чи с гордостью объявил:
— А вот это наша ореховая пам-плука, а вон и ваш хухотль притаился. Он очень тихий — никого не обижает и почти не испортил урожай. Нам он очень понравился. Такой милый, хоть и железный.
Вы не стесняйтесь, проходите дальше. Эти орехи уже поспели, скорлупа у них крепкая — так что смело идите прямо по грядкам. — И он сам зашагал в указанном направлении, охотно объясняя на ходу: — Мы тут сразу за работу взялись: надо было до утра отремонтировать и укрепить своды пам-плуки, чтобы сквозь дыру сюда не проник свет солнца, затем вынести наружу весь песок…
Морунген в приливе восторга гладил брезент:
— Фантастика, фантастика, просто нет слов.
Клаус тоже радостно похлопал по броне любимую машину:
— Прямо как в сказке.
— Ну что, — выпрямился майор. — Хватит сиять и цвести, пора приниматься за работу. Аккуратно расчехлите танк и проверьте, все ли в порядке внутри. Генрих, Ганс и Вальтер отправятся за вещами. Клаус перероет все в поисках конфет, леденцов и шоколада. При этом прошу запасов не делать, кулечки в щелях не припрятывать, а отдавать все щедро и бескорыстно. А я пока буду вести переговоры о том, как нам отсюда выбраться.