Остальные члены экипажа были ничуть не лучше. Уже стартовав (как им это удалось, они и сами не понимали), специалисты принялись практически заново осваивать свои профессии. Все они так или иначе ошибались, но мудрая техника исправляла ошибки, часто думая вместо них. Так было до тех пор, пока не ошибся навигатор, молодой приближенный Сыновей Казис. Именно он, путаясь в море информации старинных справочников, прокладывал курс выхода из их солнечной системы. Именно он, Казис, допустил ошибку, которую машина не смогла исправить: их старый «Кронг», презрев законы гравитационного склонения, слишком круто пошел на обгон громадной внешней планеты. Двигатели пришлось перегрузить — совсем ненадолго, на несколько секунд, но этого, видимо, было достаточно для того, чтобы вышел из строя главный триггерный стабилизатор. Потоки плазмы, плещущие в керамических кавернах маршевого двигателя, оказались во власти хаоса, грозящего превратить звездолет в короткую беззвучную вспышку. Тогда бен Рукка приказал снизить нагрузку, и им стало ясно что до звезд уже не дойти.
Теперь оставалось только одно: несколько недель корабль будет тормозить, чтобы сбросить скорость до величин, допустимых при маневре, а затем — многомесячный разворот, скорее всего — в обход системы. Через год «Кронг» сможет вернуться домой. Как они буду смотреть в глаза Сыновей, пославших их с этой священной миссией?
В центральный пост вернулся Блаз.
— Нам следует совершить обряд очищения, братья, — глухо проговорил он, пряча глаза. — Вторая стабилизирующая ступень полностью вышла из строя. Мы никогда не сможем разогнаться до расчетных скоростей.
Бен Рукка покачал головой.
— Тогда тормозить следует прямо сейчас, пока «Кронг» еще подвержен влиянию тяготения нашей системы. Надеюсь, что Светлый Казис, — он бросил на навигатора полный ненависти взгляд, — сумеет рассчитать наши действия. Я же пока начну подготовку к обряду. Займите свои места, братья. Когда я буду готов, я вызову вас.
Угрюмо переглядываясь, члены экипажа расползлись по своим рабочим местам. Бен Рукка, запершись в своей тесной каютке, распахнул стенной шкаф и извлек толстый, окованный по краям переплета том в потрескавшейся от старости коже. С благоговением провел он по нему кончиками пальцев. Эта книга помнила целые столетия, в течении которых Память о Верности сохранялась лишь некоторыми, не способными забыть. В те дикие времена его соплеменники предпочитали думать не о духе, но о теле, обрастая ненужными предметами и машинами, которые год от года становились все более сложными и — с точки зрения Рукки — бессмысленными. Разве машины помогут слабому человеку, против которого стоит весь окружающий его мир, сохранить завещанную Верность Отцам? Отцам, которые привели человека в этот мир, дабы испытать его Дух и завещать ему Службу, исполнение которой так же неотвратимо, как восход солнца?
Нет и еще раз нет.
Отцы ушли; раз так, человек обязан сам найти их, дабы доказать свою нетленную Верность и исполнить наконец завещанную Службу. Именно для этого они были посланы сюда.
Что ж, вздохнул Рукка, человек, как завещано, слаб. Нам не удалось исполнить великую Волю — что ж, на наше место придут другие.
И он раскрыл книгу.
Несколько часов его пальцы трепетно перебирали ломкие, гармошкой сложенные страницы. Несколько часов бен Рукка вчитывался в волнистую вязь Завещания, снова и снова, как в юности, отыскивая в нем свою силу. Снова смотрел он на искусные копии древних миниатюр, что изображали Отцов во всем их величии. Наконец, ощутив, как мелко пульсирует в жилах разогревшаяся кровь, весь проникнутый возвышенным экстазом, бен Рукка спрятал фолиант и приготовился вызывать своих подчиненных на древний обряд.
В этот момент интерком сам собой включился сигналом экстренного вызова. Его вызывал астроном.
Задыхаясь неожиданной яростью, командир ответил на вызов, но не успел сказать и слова:
— Там!.. там!!! Я вижу Отцов, они двигаются к нам на помощь! — хрипло, сорванно визжал астроном. — О Святое утро, как они прекрасны! Их корабли огромны, как целый город! Они светятся, как десятки звезд!