– Угнал, – просто сказал он.
– Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Еще какие варианты?
– А у тебя?
– Первое, что приходит в голову, – ты стал альфонсом. И целых три дня без продыху ублажал какую-нибудь богатую старуху. Вот и материализовалась тачка. Верно?
– Почти, – фантазии Данила развеселили его. – Кроме одного. Это была любовь с первого взгляда и… это не была старуха.
– С чьей стороны? – спросил Данил.
– В смысле?
– С чьей стороны любовь с первого взгляда? Твоей – или?…
– Или, – не стоит портить Данилу ни пятнадцатиминутной поездки, ни так восхитительно начавшегося воскресного утра. – Ты же знаешь. Я не влюбляюсь в женщин. А только использую их для своих низменных целей.
– «Карп Савельич, вы негодяй!» – рассмеявшись, процитировал Данил бессмертного Гайдая. – И… как зовут твою пассию?
– Кристина.
– Странно. Кристинами обычно зовут содержанок.
– Тебе-то откуда знать?
– Жизненные наблюдения тинэйджера с трудной судьбой.
– Ясно. Какое имя тебя бы устроило?
– Ну-у… Васса. Рогнеда. Пульхерия Карловна.
Свободной рукой Он обхватил Данила за шею и прижал к себе.
– Осторожнее! – взвизгнул Данил.
– Все под контролем, не переживай.
– Куда едем?
– До «Пионерской».
– А потом?
– Потом я тебя высажу. И дальше двину один.
– Вообще-то, у меня нет ни копейки денег… – Данил скуксился, выпростался из его объятий и демонстративно отодвинулся к двери. – Предупреждать надо.
– Будут деньги, не скули.
– В глобальном смысле?
– Пока что – только на метро. Там где-то валялась барсетка…
– Да ты совсем обуржуазился, как я посмотрю!
Пошарив рукой по сиденью, Данил извлек барсетку и по-хозяйски расстегнул молнию. Первой вещью, которую он вытащил, оказался телефон.
– Еще и айфон! Пятая эска! Ты меня убил!
– Телефон не мой.
– Рогнедин?
– Кристинин. Положи на место.
Но расстаться с умопомрачительным девайсом было выше человеческих сил. Сил Данила, во всяком случае.
– Сэлфи! Мы должны непременно сделать сэлфи!
– Это что еще за хрень? – настороженно спросил Он.
– Темнота! Сэлфи – это собственная фотография. Ее выкладывают на фейсбуке, чтобы все могли любоваться нашей космической красотой.
– Нашей? – аккаунт в соцсетях Он не заводил принципиально.
– Ну, моей. Но ты тоже можешь отметиться.
– Это достаточное условие, чтобы ты, наконец, отвязался от чертова телефона?
– Необходимое.
– Хорошо.
Притормозив кабриолет за перекрестком у Ланского шоссе, Он несколько раз сфотографировался с Данилом: голова к голове, высунутые языки, скошенные к переносице глаза, бессмысленные улыбки на физиономиях.
– Теперь все? – спросил Он, когда спонтанная фотосессия подошла к концу.
– Почти. Один вопрос. Ты сейчас едешь к своей Пульхерии?
– К Кристине, – снова поправил Он. – Она забыла свой телефон…
– У тебя в коммуналке?
– Не хватай меня за язык! Она забыла свой телефон и кое-что еще.
– Машину? – иногда Данил бывает несносным.
– Выметайся. Хорошего понемножку. Увидимся сегодня в «Шляпе». Вечером, часов в девять.
«Шляпа» – джаз-кафе на Чайковского – была их с Данилом заповедным местом для встреч. Они открыли это кафе случайно, около полутора лет назад, и сразу же попали на умопомрачительный джем-сейшен. Два афроамериканца, трубач и перкуссионист, выдавали такое, что небесам было жарко. Как потом выяснилось, оба джазмена отбились на несколько часов от своего оркестра, дававшего гастроли в Питере. Оркестр носил славное имя Каунта Бейси.
Данил слушал залетных знаменитостей широко раскрыв рот и крепко зажмурив веки. А, вместе с ним, слушала их и Шэрон. Эта жаркая нью-Орлеанская и прохладная нью-Йоркская музыка, наверняка, были хорошо знакомы ей. Неужели прямо сейчас, обманутая первыми тактами «Stars Fell on Alabama», она выглянет из своего убежища?
Нет, одного трубача и одного перкуссиониста недостаточно. Да и целого краснознаменного оркестра имени Каунта Бейси не хватит, чтобы справиться с проклятым коконом. Раньше Он думал – всему свое время. И лишь теперь понял, что время – лишь один из компонентов. Второй компонент – место. Где-то же существует место, в котором Данил сбросит старую, потрепанную шкурку и, наконец-то, превратится в Шэрон?
Тимбукту!
После того, первого, вечера в «Шляпе» Данил неожиданно для себя (а в большей степени – для Него) стал страстным поклонником джаза. Утонченности и ума это ему не прибавило; – свободы?.. Но и без всякого джаза Данил был свободен. Во всех своих проявлениях – смешных, нелепых, благородных, требующих мужества, а иногда – самоотречения. Данил был свободен, пленницей оставалась лишь Шэрон.