— Тебе, Каллио, можно предъявить официальное обвинение сразу по нескольким статьям — сокрытие свидетельских показаний, похищение записки Маллу, драка с Хельстремом. Жаль, не могу тебя обвинить в неосторожном обращении с собственной жизнью! Почему ты не позволила нам вовремя вмешаться? Ты чертовски нетерпеливая баба — стоило тебе подождать пару дней, и мы бы спокойно, без лишнего шума, сами взяли этого доктора.
— Если бы я сидела и ждала, мы бы сейчас хоронили Маллу Мяенпяя.
— Возможно, этот Лааксонен не хотел ничего плохого, только ты, как водится, и сюда влезла. Без тебя этот чертов Хельстрем был бы сейчас жив.
— Ну конечно, предъяви мне еще обвинение в убийстве! Слушай, я устала, давай задерживай, хоть в камере отдохну немного.
— Ты все такая же язва, какой была и в школе полиции. Слушай, Каллио, ты не в той стране родилась. В Финляндии нет спроса на частных детективов. Если тебе так уж необходимо все время совать нос в чужие дела, возвращайся обратно в полицию.
— Сколько можно говорить: не хочу я работать в полиции! Тем более что там придется иметь дело с такими идиотами, как ты.
Я услышала, как захихикал рыжий дежурный в углу, а Перец замолчал на пару секунд — наверное, считал про себя до десяти.
— Ты не слышишь, что тебе говорят, — продолжал он ругать меня, блестя мокрым от пота лицом. — И не думай, что все будут плакать, если тебя обнаружат где-нибудь в придорожной канаве, когда ты снова влезешь куда не следует.
В голове у меня застучало. Я вспомнила шипящий голос в телефонной трубке, произносивший примерно те же слова…
— Комиссар Стрем, не надо делать из мухи слона. Кстати, у меня сохранилась запись одного телефонного разговора, где мне кое-кто тоже настоятельно рекомендует не совать нос в чужие дела… — По вытянувшемуся лицу Перца я поняла, что попала в точку.
— Да, у бедняжки, похоже, действительно выдался тяжелый день. Пуппонен, отвези ее домой, — скомандовал Перец своему рыжему помощнику.
Значит, это он угрожал мне по телефону. Интересно, а авария с велосипедом — тоже его рук дело? Хотя, возможно, это были проделки Хельстрема. Но я уже никогда этого не узнаю…
Дома меня ждала нудная проповедь от Антти. Он тоже яростно обвинял меня в неосторожности, необоснованном риске и удивлялся, почему я не взяла его с собой на задержание.
— Черт возьми, я никогда не нуждалась в телохранителях!
— Слушай, жить с тобой все равно что играть с огнем на пороховой бочке!
— Ну и решай сам, надо тебе это или нет!
Хлопнув дверью, я ушла в душ, и там, стянув грязную одежду, долго стояла, смывая с себя грязь, слезы и усталость сегодняшнего дня. Вскоре ко мне пришел мириться Антти. Мы долго целовались, а потом неторопливо занимались любовью, стоя в потоках льющейся воды.
Вчера похоронили Арми. После освобождения Киммо и последних событий расследование быстро продвинулось вперед. Некоторые из соседей Арми, в том числе Кертту Маннила, видели белый «БМВ» Хельстрема, припаркованный за углом на соседней улице в день убийства. Полиция нашла один из дневников Санны в подвале дома Арми. Он был завернут в полиэтилен и спрятан за банками с вареньем. В этом дневнике Санна описывала свои отношения с доктором, что подтверждало высказанные мною догадки.
Эки разыскал жену Хельстрема — она была в Ницце. Она знала про близкие отношения мужа и Санны, и однажды сама проговорилась об этом, обсуждая с Эки возможность своего развода. Эки также рассказал, что Санна как-то призналась ему, что Хельстрем выписывал ей успокоительные лекарства в любом количестве и по первому требованию. Запись именно этой беседы он и вытащил из папки, когда я подглядывала за ним в архиве. Он сказал, что это не имеет ни малейшего отношения к убийству Арми или самоубийству Санны. Но мне все же показалось, что вообще-то он прекрасно понимал, как на самом деле обстоят дела, и по какой-то причине прикрывал Хельстрема. Судя по всему, вскоре мне придется всерьез задуматься, хочу ли я и дальше работать в его конторе. Но пока я решила взять отпуск и как следует отдохнуть.
По случайной оказии жена Хельстрема Дорис в марте прошлого года оказалась в Финляндии. И она вспомнила, что как-то вечером муж пришел домой совершенно простуженный и пьяный. Она еще удивилась, что он повязал на шею красную шаль. А на следующее утро его вызвали в больницу, потому что Маллу Лааксонен потеряла ребенка.
На поминках невесты Киммо сказал:
— Я знаю, Арми всегда сначала собирала информацию, тщательно проверяла и лишь потом начинала действовать. Я уверен, Арми с самого начала чувствовала, что Санна умерла не своей смертью — что-то там было нечисто. Сейчас я вспоминаю, что она постоянно намекала на это в наших разговорах. Поэтому и взяла у меня почитать дневник Санны, когда я сжигал бумаги сестры. Господи, если бы я только умел слушать!