— Да. Вот только совсем мне не рада, — и все же на губах мужчины играет почти мальчишеская счастливая улыбка. Любить — счастье. Только вот от любви дуреют, а наследнику этого не позволено. Также, как и карри Илшиардену.
Но пусть он лучше улыбается, чем смотрит на то, как, обезболив, Нильяр осторожно вскрывает скальпелем нарыв — целитель из него аховый, но на раны друга магии не жалко. И руки не дрожат, вовсе нет, и даже на сердце почти не тяжело.
Интерлюдия 1_2
Пальцы осторожно отогнули ворот мундира, размотали шейный платок. Он не поморщился, касаясь пальцами воспаленной, кровоточащей кожи, которую сжимала тонкая металлическая полоса. Прохладные пальцы касались кожи легко-легко — и от них зелеными змейками расходились пронырливые искры, подлечивая кожу и снимая воспаления. Плохо, тут нагноение… Нильяр покачал головой, делая знак Илшу не шевелиться.
— Потерпишь?
— Куда я денусь…
Рану надо обработать, а снимать ничего нельзя. Не впервой, впрочем. И давить, душить чувство вины и собственной беспомощности — не впервой.
Друг словно почувствовал — хотя, почему словно? Слишком давно они рядом друг с другом, кровная связь практически стала и эмпатической.
— Если она твоя истинная и осталась ею спустя столько лет, значит, она должна быть прекрасна. Дождалась? — без капли сомнения спросил наследник.
— Да. Вот только совсем мне не рада, — и все же на губах мужчины играет почти мальчишеская счастливая улыбка. Любить — счастье. Только вот от любви дуреют, а наследнику этого не позволено. Также, как и карри Илшиардену.
Но пусть он лучше улыбается, чем смотрит на то, как, обезболив, Нильяр осторожно вскрывает скальпелем нарыв — целитель из него аховый, но на раны друга магии не жалко. И руки не дрожат, вовсе нет, и даже на сердце почти не тяжело.
— Мне пришлось скрутить её в змеиной форме и прыгать сразу к стационарному порталу. Царапалась, как кошка. Не хочет теперь со мной разговаривать и злится. И все-таки смотрит на меня, как и прежде. Почти. Возможно, годы разлуки пошли нам только на пользу, избавив от иллюзий.
— Она злится на то, что ты шпионил, или на то, что исчез?
— На второе, — затаенное тепло в голосе, — попробуй иногда пойми этих женщин. То злится, то целоваться лезет.
Протереть, зажать тампоном, заклеить, ещё раз обезболить.
— Все, можешь выпрямляться. Постарайся только не натирать.
Нильяр отворачивается, смотря в окно. Ветер, словно любовница, нежно касается щеки, растрепывая волосы, приятно холодит кожу, не скрытую маской.
— Ты так и не можешь себя простить, Нил, — ударяет в спину.
— А ты? Ты смог бы? — срывается звериным рыком.
— Это я должен тебя защищать, а не наоборот. Ты сам сказал — это мелочь, все уладится. А кто бы снимал проклятье с тебя, Нил? Кто? Молчишь? Понимаешь, сколько бы ты натворил, прежде чем?..
— Я все понимаю! — почти равнодушное, — давай все же поговорим о деле, — да, неумелая попытка. Какой смысл обсуждать? В какой раз?
— Давай… — Илшиарден устраивается посвободнее, не застегивая пока ворот — здесь скрываться не от кого, да и боль явно отпускает, — скольких в мое отсутствие?
Он не настаивает на продолжении, но дает понять, что разговор не окончен. Не в этот раз. Не будет ничего хорошего, если Нильяр продолжит есть себя поедом за вторую серьезную в своей жизни промашку. Даже не промашку, нет, просто за то, что не смог просчитать всего на свете.
Уютный диван в бежевых тонах, небольшой столик со статуэткой в виде раскрытой книги и два бокала чистого и сладкого, как тающая во рту тарталетка с воздушным кремом Ашарсэ настраивали вполне на деловой лад.
Все было хорошо. Если забыть об искалеченных мертвецах. О ещё не оконченной войне. О том, что под него и принца слишком активно копают. О том, как ошейник сжимает горло, чтобы он сам не наделал глупостей.
О том, что ему с Нильяром необходимо сделать немного больше, чем невозможное, чтобы огромная страна спала спокойно.
И о том, что лицо наследника вновь превращается в холодную бесстрастную маску, а в таком состоянии он никого к себе не подпустит. Иногда Илшиарден ловил себя на том, что до сих пор толком не знает друга. За все эти десятки, сотни лет Нильяр ни разу полностью не раскрылся. Даже перед ним. Ядовитый, резкий, опасный. Слишком опасный, чтобы иметь его врагом. Вот только он не бьет в спину. Если и змей — то действительно императорского рода.
Глава 4. Добро пожаловать в Империю