Несчастная форма не выдерживает натиска чувств и с треском разрывается, падая на пол. Иршасса проворнее человека — и она кидается к сидящему мужчине, выдавая восторженный счастливый свист, смешанный со смущенным шипением. Крепкие когти стискивают, прижимая. Крепко-крепко — не отпустишь?
Рука беспорядочно лохматит косу, зарываясь в волосы.
— Малышшш-ка…
— Иннэ. Прос-сти. — обвиться хвостом к хвосту, прижаться. Почувствовать хоть на миг себя беззащитной. — Люблю тебя…
— Рин-э, девочка моя, с-сердце мое, — длинный раздвоенный язык облизывает лицо, золотые глаза смотрят с беспокойством.
Он действительно переживал за нее. Он по-настоящему любил ее, хотя знал всего несколько месяцев. Стол под натиском двух нехрупких иршасов угрожающе хрустнул. Мужчина нехотя выбрался из-за него, снова крепко обнимая — обвивая сильным хвостом, прижимая к себе так, что она впервые в жизни действительно захотела ощутить себя… хрупкой? Защищенной? Нужной?
— Отец… папа… просссти меня. За то, что подвела и чуть не устроила безобразную драку в Академии. За то, что вызвала фэйри. Я знаю, что тебе неприятно видеть его рядом со мной… — серьги и кулон она «выключила» еще при выходе из комнаты. Как бы она ни была благодарна Ис-Тайши и как бы ни была к нему привязана — это время только для нее и отца.
Ладонь ласково погладила по голове — как ребенка.
— Милая, — тихий вдох, — в нас слишком силен инстинкт собственника, а женщин не так уж много. Особенно, если это женщина — твоя дочь. Ты позвала в ту рию, когда тебе было плохо, не меня, а его — и… — ему было трудно подбирать слова. Чуть скрипнула чешуя, хвост прижал сильнее, стискивая, — это очень тяжело — подумать, что ты не нужен, — он признался в собственной слабости. Открылся ей. Редкий шаг для иршаса, редкий даже по отношению к семье.
Просто нельзя ответить меньшим. Рин ткнулась носом отцу в плечо, вдохнула глубоко терпкий запах, пробуя языком воздух. Она тоже хотела бы защитить его — от боли разочарования, от одиночества, от выматывающего дара и опасностей, которые подразумевала эта должность. Но… долг есть долг.
— Ты самое дорогое существо в мире для меня, отец. Сейчас я просто не понимаю, как жила без тебя все эти годы. Как и зачем? Никто и никогда в моем сердце тебя не заменит, — ладонь легла на тунику, под которой мерно билось сердце. — Просто, может быть я всегда мечтала о большой семье… да, политика. Я понимаю, правда. Для вас он опасный и могущественный чужак, но поверь, Ис-Тайше не причинит вреда Империи, для него в этом нет смысла. И…есть еще кое-что, после чего он мне будет сильно обязан. Не могу пока рассказать, но все будет в порядке, правда, — хотела бы она сама быть в этом также уверена, — я для него теперь — тоже семья. И ты. Мне кажется, вам стоит встретиться…
Он слушал внимательно и не перебивал. Не пытался выставить ее недальновидной дурочкой, не навязывал свое мнение, не то, что…
— Хорошо, — смешок над самым ухом и задумчивое шипение, — я подумаю над этим предлож-шением. Я тоже повел себя недостойно, а я… умею признавать свои ошибки.
— Еще бы ты признал, что тебе надо обратиться к эстади тан Ши, — вот понимала, что лезет сейчас не в свое дело, но и промолчать не могла. С другой стороны — если это не ее дело — то что ее?
Пальцы коснулись ошейника, обожглись о ледяную поверхность, коснулись обожженной кожи под ним. Как ты это терпишь? Как же тебе больно…
Отдернула руку прежде, чем он сам отшатнулся.
— Мне больно смотреть, как ты себя мучаешь… Неужели дело только в гордости?
Устроилась поудобнее, улыбнувшись краешком губ, — уж больно уютно выглядел кабинет — пара высоких шкафов из дерева, в углу у низкой кушетки (видимо, чтобы с хвостом было удобнее забираться) — столик для закусок и, конечно, оружие. Несколько великолепной работы клинков — и обычных, прямых, и къяршей. В кабинете повисла напряженная тишина, и только теперь она сообразила, что наследник, доставив ее сюда, тактично исчез. Сердце невольно потеплело от благодарности.
Отец ответил тогда, когда он уже думала, что он все-таки отмолчится.
— Дело не только и не столько в гордости, дочь, — голос звучал устало, но безо всякого упрека, — с-сколько в том, что я бы не желал участвовать в этих божественных играх…
— Так, выходит у тебя нет покровителя? — Неожиданно. И очень странно, честно говоря, но, с другой стороны, вполне понятно.
— Нет. От меня откасс-сались в свое время. Более того, — взгляд змея напротив налился недоброй чернотой, — меня с-советовали убрать. Но император не желал терять такой дар, а, против его мощи, дарованной Великим Змеем, потуги остальных жрецов бесполезны.