От высокой, затянутой в темные одежды фигуры повеяло такой ненавистью, что стало страшно. До крика, до прикушенной клыками губы. Но боялась она не его — боялась того, что вызвало у Щита такую реакцию. Ладонь сама собой легла на его локоть, словно стремясь успокоить.
— Дан Эрайш? Что? — только и спросила, заслужив пристальный взгляд (хороша иллюзия.) мерцающих болотных глаз.
— Скорее кто, — выдохнул, распрямляясь. Высокий — даже сейчас выше нее, уж он-то явно не чувствовал никакого неудобства, находясь в змеином царстве на двух ногах, худощавый, очень сильный и смертельно опасный — как нацеленный клинок. Где ал-шаэ его нашел и почему тот так привязан к нему? Настолько, что Хаос так и не поработил его разум, несмотря на всю сжигающую душу ненависть.
— Постарайтесь изобразить из себя глухонемую дурочку и не реагировать на любые оскорбления. К нам идет императрица, и она не должна знать, кто вы такая, дана Дейирин. И даже малейшего подозрения возникнуть не должно.
Рин чуть на хвост не села, и за собственный испуг не было стыдно. Почти. Слишком много она уже слышала об этой женщине. Много — но ничего хорошего. Якобы истинная пара императора, но тот не доводит до сведения жены многих важных секретов. Расчетливая интриганка, обожающая власть и не желающая с ней расставаться. Жена, неверная своему мужу, своей паре, и как-то связанная со зреющим заговором. Притвориться дурочкой? Да хоть тараканом — лишь бы это дало еще одну отсрочку от огласки. Огласки, после которой будет открыта охота — за ее даром, за ее телом, за ее магической силой и родовым наследием. Еще немного времени, чтобы стать сильнее. Как же хорошо, что во время вынесения приговора на ней был полог рассеивания, созданный ал-шаэ Нильяром. Никто, кроме императора и самого наследника, пока не раскрыл ее инкогнито.
Перед глазами встало лицо их преподавательницы по этикету — застывшей в своем возрасте, вечно затянутой в траур иршассе. «Запомните только одно — говорила она — в любой ситуации вы не должны терять достоинства. Вы должны помнить — везде и всегда, кто вы есть. Забыть это и унизиться — значит, уничтожить свою суть».
Впервые Рин осознала самую основу этих слов. Странно — она должна была чувствовать себя здесь неуютно в роскошных интерьерах огромного дворца, но если это чувство и было, то быстро растаяло. Также, как испуг и сожаление по поводу вынесенного приговора.
Еще после первого оборота она стала замечать, как сильно изменился эмоциональный фон. С одной стороны, чуть более приглушенный, с другой — прочие эмоции, напротив, вспыхивали чрезмерно ярко. А плохое и неприятное быстро забывалось, позволяя переключаться с одного на другое. Кио говорил, что это особенность всех иршасов — учитывая их натуру и долгую жизнь, иначе можно и совсем ума лишиться.
— Сиятельнейшая, — глухой, непривычно леденящий голос фэйри резанул по ушам.
Улыбаться и молчать. Это же просто, да? Склонилась, свертывая хвост в знак почтения, которого не испытывала. Если от императора исходила мощь, буквально придавливающая к земле, то сила императрицы по сравнению с мужем и сыном едва теплилась. Зато интуиция буквально кричала о том, что холеная красивая иршасса, одетая в роскошную тунику и полупрозрачный пояс-юбку очень опасна. Ядовитая, мстительная, злопамятная.
Полные губы дернулись в пренебрежительной улыбке. Взметнулись длинные ресницы, зазвенели браслеты на руках. Дамы ее свиты шипяще засмеялись, о чем-то тихо переговариваясь.
— Наш верный и неподкупный Страж-ш-шшш… Я, как и всегда, рада васс-с видеть. Ведь вы охраняете нашего возлюбленного сына и наследника, и охраняете успешш-но, — фальшь. Она пропитывала каждое слово, каждое движение. Все чешуйки на хвосте встали дыбом от желания поскорее убраться прочь. И, глупо отрицать, — пренебрежительный взгляд хвостатых аристократок задел сильнее, чем она думала.
— Я рад служить моему господину и защищать его. На то и нужен Щит. Я лишь делаю то, что должно, ведь, как вы верно заметили, сейчас, как ни прискорбно, трудно найти неподкупных.
— И поэтому ваша жизнь и служение воистину бесценно, — шипение гадины, которой болезненно наступили на хвост. Эти двое явно знают, о чем говорят, — что за милое дитя с вами? Чьего она Рода?
Мужчина вдруг неуловимо изменился. В нем появилась какая-то презрительная надменность, смешанная со снисходительностью. Цепкие когти ухватили плечо.
— Позвольте представить вам диру Дейирин Атран, она адептка архивного отделения в Академии вассалов императора Шеллариона. Девушка пришла проведать своего друга дана Киорана, но к нему никого не пускают, и мне велено проводить госпожу вниз, в город.