— Мы к Белому дому, — сказал Коля. — Пойдешь?
Надя покачала головой.
— Надо оружие. Какое у нас есть?
— Пошли вниз, в подвал, — серьезно сказал Стас. — Арматуру возьмем.
Они ушли. Надя смотрела в окно на темную улицу. Около одиннадцати раздался стук в дверь.
— Открой, это я! — сказали с лестницы, и Надя узнала Виталин голос.
— Не открою! — сказала она. — Нет никого! Все ушли!
Виталя постучал громче.
— Открой, Надь! Ты что — меня боишься? Не сходи с ума!
Надя подумала, что выглядит глупо, и открыла.
— Никого нет, — повторила она. — Все у Белого дома, иди туда.
— Еще чего, — сказал Виталя. — С какой стати? Дай лучше чаю.
Они пошли в кухню. Надя заваривала чай, а Виталя рассматривал ее, как обычно. Потом предложил:
— Хочешь — пойдем посмотрим?
— Куда? — проговорила Надя устало. — Зачем?
— Там танки по Ленинградке идут…
Она налила чай и поднесла Витале на вытянутых руках. Он отхлебнул и усмехнулся.
— Что ж ты так боишься? — спросил он, глядя ей в глаза. — Кто тебя обидел? Впрочем, понятно, что я спрашиваю…
Надя вздрогнула.
— Ты о чем? — сказала она. — Кто наговорил?
— И наговаривать не надо, крайне просто. Раз из дома ушла — значит, кто-то из мужчин домашних. Там у тебя отец и зять. Отец вряд ли…
Надя задохнулась от возмущения на чудовищное подозрение и перебила его:
— Ты что!.. Мой отец!.. Такой человек!..
Виталя покачал головой.
— Не в том дело, какой человек. Просто отцы так долго дочерей не ждут, в детстве приходуют. Значит, разгадка простая — зять. Только зря ты.
— Чего — зря? — глухо спросила Надя, опустив голову.
— В себе замыкаешься, в горе. В лучшем возрасте себя лишаешь радости жизни. Из-за какого-то козла. Он стоит?
— Я не лишаю, — нахмурилась Надя.
— Да посмотри на себя. Ты инвалид. Всего боишься. Я пришел — свернулась, как еж, иголки выставила. Давай потренируемся: я за руку возьму, а ты скажешь "нет", и я отпущу?
Надя неприязненно отодвинулась в угол.
— Не хочу! — сказала она надрывно. — Уйди!
Но он взял ее за руку, а она отдернула и завопила: "Нет!" Он довольно захохотал.
— Видишь, получается! — он шутливо поднял руки вверх: — Все, все, не трогаю! Сдаюсь!
— Перестань… — проговорила Надя с мукой.
— Не перестану. Считай, я доктор. Ну — кричи "нет!".
— Нет, — пробормотала она покорно в ответ на прикосновение, и он снова отдернул руку.
— Отлично выходит. Не страшно же?
— Господи, — пробормотала Надя. — Тебе что — делать нечего?
— Я показываю наглядно, что нормальным людям говоришь "нет" — и они слушаются. Играем, играем…
Он поиграл минут десять, и Надя немного привыкла к его сухой руке и не дичилась. Потом Виталя посмотрел на часы.
— Пойду, пора, — сказал он. — Еще стрелять на улицах начнут. Комендантский час объявили — цирк.
— Боишься? — спросила Надя. Она первый раз за много времени задала кому-то личный вопрос.
— Боюсь, конечно. У нас любой маразм сотворят, никто не удивится.
Он встал, потянулся и сказал:
— Давай еще упражнение напоследок, а?
— Нет! — повторила Надя как заведенная.
— Ох, утомила. Переключайся на другую пластинку. Я фокус покажу — хорошо заснешь…
Надя смотрела в его лукавые глаза и не верила ни одному слову, а когда он провел ладонью по воздуху поперек ее шеи, испугалась.
— Что ты хочешь?
— Провожу границу. Смотри — ниже этого уровня не касаюсь. Договорились?
— О чем?
Он положил ей ладонь на макушку и повторил:
— Договорились?
Наде хотелось тряхнуть головой, но она раздумала и подчинилась, а Виталя массировал ее голову нежными касаниями, спускаясь на лоб, к затылку и за уши. Надя насторожилась, но через минуту почувствовала облегчение, которого давно не испытывала.
— Ну, вот, — сказал он, снимая руки с ее головы. — Теперь я говорю "нет". Хватит, пора мне…
Он подмигнул на прощание и ушел, а Надя обнаружила приятность — приятнее, чем от сознания, что кто-нибудь болеет смертельным недугом. И на другой день, когда из каждого кабинета доносилось "Эхо Москвы", а врачи обсуждали, что будут расстреливать, как в тридцать седьмом, Наде не слишком хотелось, чтобы расстреливали, она заметила, что нейтрально смотрит на мир. Вечером она застала в квартире человек двадцать, половина были незнакомые — и усталые, невыспавшиеся, все сидели за столом и уничтожали за обе щеки припасы, как саранча. Заваруева отсутствовала, и Надя, не желая вторгаться в спаянное застолье, побежала в магазин. Когда она собиралась купить для себя булку, то нашла, что просит две булки вместо одной. Удивившись, она поняла, что подсознательно предположила визит Витали, как вчера, и что она охотно угостит его чаем. Когда все ушли к Белому дому, она ходила по квартире, смотрела в окно и прислушивалась к новостям — не стряслось ли в городе чего-нибудь катастрофического, что помешает Витале прийти. Она не сознавалась, что ждет его.