Воин с серьгами пожал плечами.
— Я не чародей, но я слыхал, что погрузить человека в сон не так уж и сложно.
— А что вы от меня хотите? Перевернуть таверну? — Барерис махнул рукой на мужчин, жующих рулеты и прихлёбывающих жаркое на скамьях. — Превратить всех этих парней в ослов?
— А ты можешь?
— Нет. Но, думаю, ваша подруга Эсвела тоже не могла. Правда в том, что вы собираетесь сражаться с существом, которое творит магию посредством песни, а я доказал вам, что я – настоящий бард, и если барды в чём и хороши, так это в противостоянии музыкальным чарам.
— Я и сам всегда это слышал, — Юрид вопросительно взглянул на Сторика.
Дварф нахмурился, задумался и сказал:
— Ладно. Он может пойти с нами. Если сделает своё дело – получит долю прибыли, и мы подумаем о том, чтобы принять его в отряд.
Юрид протянул Барерису руку.
— Добро пожаловать в роту Чёрного Барсука.
Как и любой бард, Барерис обладал острой памятью, и легко запомнил имена своих новых товарищей: того, что носил обручи в ушах, звали Терсосом. Копейщик с седыми косами был Горстагом. Фаэлрик постоянно утомлял друзей неослабевающим потоком бессмысленных воспоминаний о семье, Эвендур любил играть кости, пухлый юноша с плохим запахом изо рта был Ориксом, и так далее. К сожалению, барду так и не представилось случая воспользоваться этой информацией, поскольку когда отряд вышел на тракт, ведущий из Суренара на юг, кроме Юрида никто не захотел с ним разговаривать. Он пытался не обижаться, но не сумел. И поэтому был в дурном расположении духа, когда на третий вечер их путешествия собирал сухие сломанные ветки с деревьев, срывая их с такой силой, как будто пытался выместить свою злость.
Из глубин рощи появился Юрид с полными руками бутылей, заново наполненных водой.
— Собираешь хворост, я смотрю.
— Да, — проворчал Барерис. — Как будто от этого есть какой-то толк!
Юрид улыбнулся.
— Насколько я понимаю, это поможет приготовить нам трапезу и согреет нас ночью.
— Я не хотел сказать... забудь.
— Как пожелаешь, но если что-то тебя беспокоит, разговор может помочь.
— Не вижу, как.
Но потом его всё равно прорвало.
— Я выполняю свою часть обязанностей по подготовке лагеря, я пытаюсь быть дружелюбным, и всё равно никто кроме тебя не хочет иметь со мной дела. Неужели все чессентцы такие завистливые? Завидовать нечему. Я бедняк.
— Завистливые? — Юрид вопросительно взглянул на него.
Барерис помешкал.
— Да. Потому что я родом из величайшего королевства Фаэруна. Но, как видишь, мне не перепало его богатства и славы. Поэтому мне пришлось уехать и искать удачи в другом месте.
— Друг мой, ты не понимаешь. Никто и нигде не завидует тэянцам. Вас просто презирают.
— Правда? Почему?
— Вы занимаетесь работорговлей. Вы поклоняетесь тёмным богам и практикуете ещё более тёмную магию. Вы постоянно пытаетесь завоевать соседей.
Барерис покачал головой. Боги были богами, сущностями, превосходящими понимание смертных, а традиции Тэя были просто традициями Тэя, обычаями, необходимыми, чтобы построить и поддерживать могучую империю. Ему никогда не приходило в голову, что обитатели менее развитых стран могут относиться к ним с презрением.
— Зулькиры уже давно не пытаются завоевать Агларонд или Рашемен. Они прекратили эти попытки, начав строительство торговых анклавов, — сказал Барерис.
— Несколько лет мира не могут развеять недоверие, рождённое поколениями агрессии.
— Ну, может быть, но всё равно — я не жрец и не красный волшебник. Я не поклоняюсь Чёрной Руке и никогда не посылал армию на кого-то напасть. Я просто парень, который пытается найти своё место в жизни, и хотел бы, чтобы остальные так ко мне и относились.
— Если ты этого хочешь, то позволь предложить тебе кое-что. Прекрати брить голову.
Барерис нахмурился.
— Ты серьёзно?
— Горстаг и другие не будут автоматически вспоминать о Тэе каждый раз, едва взглянув на тебя, а от этой обременительной привычки проще отказаться — особенно пока мы в походе.
— Пожалуй, но ты не понимаешь. В Тэе только аристократы тщательно сбривают волосы с головы, и хотя моя семья давно потеряла свои земли и состояние, я по-прежнему муланской крови.
— Значит среди твоих сограждан было важно поддерживать такую внешность, поскольку знатные традиции — всё, что у вас осталось.
Барерис помешкал.
— Думаю, можно и так сказать.
— Как пожелаешь. Но тебе следует понять, что твой безволосый череп не внушает здесь такого уважения, как в твоей стране. Как раз наоборот.