«Конечно, нет! Но дом, мать и яблочный пирог без микробов — это не все, чего мы хотим! Давайте изложим нашу общую программу! Отстаивайте наши убеждения!»
«Какие убеждения?» — хитро вмешался Ренч. «Помните, что внутри самого Третьего рейха были расколы. Знаете, это был не монолит. Даже руководство СС было разделено как минимум на пять клик, каждая из которых имела свою собственную интерпретацию идеалов Первого фюрера. Чтобы сдержать их, потребовалась вся его харизма. У нас будет то же самое, и в больших количествах, по мере того, как мы набираем новых участников».
«Отлично. Мы выслушаем различные мнения. Тогда мы… партийный комитет… решим, по какому пути идти. Вы пробуете одну идею, затем другую и еще, пока не найдете ту, которая вам подходит».
— Не так-то просто, — усмехнулся Ренч. «С двумя людьми у вас будет любовная связь, с тремя — политика, с четырьмя — фракции; после этого ты сражаешься».
«Черт побери, принадлежать к движению — это как родиться: либо ты в деле, либо тебя нет! Независимо от того, насколько мы расходимся в деталях… даже в ссорах между собой… мы все равно согласны с нашими конечными целями! Остановитесь или найдите другую песочницу, чтобы поиграть. Проповедует ли еврейский раввин божественность Иисуса? Неужели Папа идет на фейерверк и бьет в барабаны за секс, грех и синкопу?»
Лессинг неуклюже поднялся на ноги, вынудив Ренча выйти в проход, чтобы освободить место. Дженнифер Коу бросила на него взгляд благодарности.
«Мне пора ехать в Конгресс», — сказал он им. — У меня есть силы безопасности из шестидесяти полуобученных ребят из Понапе, одной роты Национальной гвардии Луизианы и двух отрядов морских пехотинцев, взятых напрокат из Аутрэма… и все это для того, чтобы не дать шести тысячам конференц-валов перерезать друг другу глотки. Каждый из них думает, что все остальные либо еретики, либо идиоты. Он помахал рукой, требуя счета.
Лиза поднялась и встала рядом с ним. «Прогуляться?» Она сняла с вешалки возле стола свое бежевое пальто. Солнечный свет превратил ее весеннее платье в сапфировый каскад, струившийся по ее бедрам и икрам.
Лесс отвел взгляд. «Конечно.»
От их отеля во Французском квартале по Канал-стрит до Фронт-стрит и до выставочного конгресс-центра на берегу реки Миссисипи был долгий путь. Тем не менее это было воодушевляюще. День был солнечный, не слишком влажный, температура чуть выше шестидесяти пяти градусов — настоящее благословение после Лакхнау и Понапе.
Ностальгия была соблазнительной: ох, быть обычным парнем со своей девушкой в весенний день, которому больше не о чем беспокоиться, кроме как куда ее отвести, как доставить ей удовольствие и когда сделать свои шаги! Лессинг прикрыл глаза и позволил старому городу вернуться в прошлое: все нормально, туристы в футболках и майках, смешивающиеся с парнями и шулерами, мелодии новоорлеанского джаза, доносящиеся по узким улочкам даже в девять часов вечера, часы утром.
Фантазия! Тот мир исчез. Невинность существовала теперь только в сказках. Реальность была вокруг них. Убогий, старый Новый Орлеан, более убогий, чем когда-либо, был переполнен беженцами, солдатами, полицией, перемещенными лицами, потерянными и растерянными: безымянными обломками крупной катастрофы. Футболки и майки принадлежали людям, у которых не было дома, чьи близкие погибли или пропали без вести, у которых не было работы, еды и будущего. Плотное движение не состояло из туристов с резиновыми шеями; эти машины были полны ошеломленных беженцев и суровой военной полиции. Новый Орлеан напомнил Лессингу Алеппо после того, как его оккупировали израильтяне: универсальное лицо трагедии.
К ним подошла пара средних лет: мужчина хорошо одетый и величественный, но помятый и грязный, не привыкший просить о помощи. Его жена нервно топталась позади него. Их история была повсюду: Старак забрал их из дома, и ему некуда было идти. Военные изолировали отравленные города, отправили патрули, стреляющие на месте, чтобы отпугнуть мародеров, и загнали «удачливых» выживших в разбросанные хаотичные лагеря. Лиза поговорила с парой и указала им на другую сторону конференц-центра, где партийные столовые работали круглосуточно бок о бок с Красным Крестом и полдюжиной благотворительных организаций Луизианы.
Двое подростков в форме, учеников Лессинга из Понапе, впустили их в зону безопасности Центра. В коридоре было темно и воняло аммиачным средством для мытья полов. Здание, которому было более девяноста лет, обрело свою индивидуальность и соответствующий запах.