Он не знал и не заботился об этом. Корабль тошнотворно катился в тисках шторма, стальные пластины визжали, двигатели стучали сквозь шум ветра и воды.
«Ну и что, что ты не еврей?» — настаивала водительница. Кажется, ее это беспокоило. Она провела грязными пальцами по припудренным губам. «Кто теперь дает пог? Я такой еврей? Я не религиозный и не сионистский националист. Мне плевать ни на кошерную кухню, ни на империю жалких арабских рабов! О, я еврей по происхождению и по культуре, но меня не волнуют две вещи, которые, по словам наших лидеров, действительно делают еврея! Все, чего я хочу, — это открыть свой бутик в Хайфе, продавать модную одежду, возможно, проникнуть на американский рынок и жить мирно… так, как люди должны жить. А теперь это! Теперь это!» Она помахала рукой в окно.
Он показал, что все в порядке. Он стал хорошо владеть языком жестов. Жаль, что Память не смогла найти ни члена экипажа, знавшего азбуку Морзе, ни другого матроса с сигнальными флажками. Подождите, пока он доложит адмиралу!
Она сказала: «Я рада, что ты не можешь говорить. Это была одна особенность моих друзей-мужчин-шовинистов-поггеров! Говорите, говорите, говорите… Мистер Мачо! Губите их всех! Она улыбнулась ему, затем зажала нижнюю губу зубами. «Я плохо себя чувствую». «Эм-м-м?» — спросил он.
Она не ответила, но зажмурила глаза. Он скользнул через сиденье к ней.
«Бог…!» Она согнулась пополам, прижавшись лбом к рулю.
«Эм-м-м! Ух!» Он схватил руль, оттолкнул ее ногу, нащупал педаль тормоза и остановил тяжеловесный БТР. Беверли Раунтри выглядела раздраженной.
— Больна… — прошептала водительница.
Что она ему сказала? Что сказала Память о какой-то ужасной эпидемии, охватившей их корабль?
Она открыла дверь, скатилась на дорогу, опустилась на колени, и ее вырвало. Прежде чем он смог до нее добраться, у нее случился приступ спазмов, диареи и рвоты. Ребенок протянул ему флягу, и он молча протянул ее женщине.
Водительница достаточно оправилась, чтобы взять его. Щеки у нее были желтоватые, губы сухие и потрескавшиеся, на лбу выступил пот. Она прохрипела: «Мне очень жаль… мне очень жаль…»
Он хотел сказать ей, что это не обязательно. Он помог ей привести себя в порядок, а затем осмотрел гористый горизонт в поисках места, куда можно было бы ее отвести. Все, что попадалось ему на глаза, — это угрюмые барашки на серебряном море: земли не видно! Разве на этом корабле не было лазарета? Где был доктор? Он крикнул Памяти, но там был только ребенок. Она помогла ему вернуть женщину-водителя на мост.
Он вел. Женщина-водитель, имя которой он почему-то совершенно забыл, сгорбилась на пассажирском сиденье рядом с ним. Она выглядела ужасно.
Хой, когда они добрались до него, оказался неожиданным: красивый город с широкими улицами, ручьями, окаймленными ивами, и садами. Единственной грязью была грязь, принесенная с плодородных полей снаружи. Среди мусора он увидел еще больше белокостых обитателей с разинутыми ртами и задыхающимися от пыли. Ему было интересно, как они едят.
Память выбрала в качестве ориентира самое высокое здание, которое видел, и он ехал вокруг и вокруг, пока не достиг его: высокий минарет мечети, обращенный к кирпичному базару и площади. Здесь было больше скелетов; они собирались в переулках, дружно собирались под аркадами и издавали дружелюбный треск под гусеницами его машины. Многие из этих молчаливых горожан были аккуратно сложены, как дрова, у стены мечети, но их превосходили по численности неуправляемые граждане, развалившиеся повсюду. Никакой дисциплины, как сказали израильтяне об этих восточных народах.
«Где…?» Голос шофёрши напомнил ему, что он должен что-то для неё сделать. Он не был уверен, что именно.
На площади стояли грузовики израильской армии, целый ряд. При осмотре он обнаружил, что многие скелеты были одеты в лохмотья и лохмотья цвета хаки, а также увидел шлемы, пистолеты и пряжки Иззи. Эти скелеты тоже лежали и бездельничали. Как это не похоже на трудолюбивых израильтян! Значит, евреи размякли! Майор Бергер сказал, что это неизбежно: живи с ленивыми людьми в легком месте, и сам развалишься. Следующее, что вы понимаете, — вы такие же, как и ваши побежденные подданные. А потом приходит какой-нибудь новый варвар и вбрасывает вас в историю.
Память с усмешкой прервалась, сказав, что это выглядело как настоящая вечеринка с зеленым светом, такая же веселая, как и беспорядочные оргии Banger, которые Эмили Петрик так взорвала! Посмотрите, как переплелись эти белые костяные люди!