За пределами Европы коммунизм проявлялся в локализованных формах: напр. Народный Китай, Вьетнам, Северная Корея. Лаос и Камбоджа. Это тоже были деспотии. У них были новые имена и лица, но на самом деле они были просто пережитками азиатских обществ прошлого. То же самое наблюдалось в Южной и Центральной Америке: традиционные диктатуры, украшенные красными звездами.
Либеральный Центр, примером которого являются Великобритания, Франция и США, выбрал ту или иную форму «представительной демократии». Если эти государства потерпели неудачу, то это произошло не из-за отсутствия связей. Но было слишком сложно осуществить необходимые социальные изменения, одновременно поддерживая все мыслимые версии «гражданских прав» каждого. Способность адаптироваться к новым ситуациям увязла в постоянно расширяющейся сети администрации, бюрократии и давления конкурирующих личностей и «групп интересов».
Величайшим недостатком центристской либеральной мысли является бездействие: прислушиваться к слишком многим голосам, принимать слишком много решений и в конечном итоге оказаться под доминированием других, более сильных и лучше управляемых. Могу ли я дать вам отличный рецепт неудачи? Не инициируйте и не поддерживайте жесткую политику: всегда реагируйте — часто слабо и неадекватно — на политику других. Вносите только незначительные изменения, так как крупные наверняка кого-то обидят. Если есть сомнения, созовите комитет, проведите семинар, проведите референдум, подайте иски, дайте каждому высказать свое мнение. Оставьте реальную власть в руках тайных клик внутри правительства. Позаботьтесь о том, чтобы ваши граждане были слишком пресыщены хлебом и зрелищами — бургер-попсами, голо-видео и футболом — чтобы когда-либо требовать реальной роли в своем собственном управлении. Столкнувшись с необходимостью срочного выбора, обязательно медлите, а затем выберите путь наименьшего сопротивления. Достигайте малого — и делайте это медленно. Такие бессердечные, лицемерные политические игры не сработают в нашем постпаковском мире. Без Пакова и Старака это бы не сработало. Мы сталкивались и сталкиваемся до сих пор с ужасающими проблемами: парниковым эффектом, загрязнением окружающей среды, войной, наркотики. СПИД (который продолжает распространяться среди гетеросексуального белого населения из групп, в которых он эндемичен, несмотря на все наши усилия) и дюжины других. Устаревшие институты больше не будут служить, и мы не можем позволить нашим нынешним правителям разрушать нашу окружающую среду действием или бездействием. К сожалению, прошлое цепляется за нас, как и мы цепляемся за него.
Партия Человечества предлагает путь: путь не только наружу, но и вверх. Мы призываем к работе, жертвам и глубоким изменениям — иногда тяжелым, трудным, резким изменениям — в нашем обществе. Мы любим Америку; мы любим свой этнос; мы считаем, что все люди повсюду должны одинаково любить свой этнос. Как отдельные, однородные общества, работающие вместе в дружеском сотрудничестве, мы можем построить мир, в котором есть Паков и Старак, и атомное разрушение больше никогда не повторится. Не может быть никакого компромисса, никакого спасения старого и, таким образом, лишения нового. Мы должны избавиться от социальных паразитов и доктрин, которые нас ослабляют! Мы должны сделать это сейчас. Мы не можем ждать. Мы не можем колебаться. Мы не должны потерпеть неудачу. На кону стоит наш этнос, наша нация и будущее наших детей.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
В комнате звенело и капало; это вернуло Лессинга к каким-то смутным детским воспоминаниям о водопаде, мокрых листьях, извилистых тенях над темной блестящей галькой в ручье. Он помнил, как птицы, бабочки и даже серая полевая мышь с глазами-бусинками приходили умыться и попить.
Наверное, еще один чертов фильм: одно из тех шоу о природе, которые его отец смотрел по каналу искусств. В любую минуту они могли показать совокупляющихся полевых мышей, змею, занимающуюся стриптизом, или высокорогого лося, садящегося на свою подругу и выкрикивающего радость на весь лес.
Он ухмыльнулся про себя. Большую часть этого он уже преодолел: больше не было проблем с отличием фантазии от реальности. Это была одна из огромных гостиных особняка Германа Малдера в Вирджинии. В данный момент она действительно напоминала пещеру за водопадом: тусклую, перламутровую, наполненную висящими растениями, цветущими кустарниками, проточной водой и ароматами темной земли и растений. В шестидесяти футах от нее, у дальней стены, в изумрудном мраке порхала миссис Малдер, регулируя лампы, устанавливая стулья под точными углами, стряхивая здесь немного ворса, там пылинку. Она делала все это раньше, и Ева, экономка, сделала это до этого.