«Вы увидите, что президент по существу согласен с моей точкой зрения. Он хочет, чтобы негры и некоторые другие… э-э… неассимилируемые меньшинства исчезли. Но он готов работать с традиционными интересами, чтобы сохранить наших еврейских граждан».
«Традиционные интересы?» — повторил Годдард. «Традиционные деньги, традиционные средства массовой информации, традиционная еврейская власть! Несмотря на все, что сделал Утрам, евреи и их пособники все еще держат эту страну мертвой хваткой! В мире!»
«Мы не выбросили ни одного еврея», — весьма разумно вставил Ренч тем же тоном, каким он читал лекции незавершенным. «Конечно, их отправляют в колонии Иззи в России, но никто не мешает им забрать свое личное имущество и все, что они могут там использовать, что бы ни говорила пропаганда Ди-Нет».
«Мы думаем, что наши евреи здесь ценны. Они добавляют нашему обществу множество культурных аспектов».
«Проклятье!» Годдард вспыхнул. «Некоторые из нас не боятся называть вещи своими именами! Мы устали от евреев! У нас уже было такое с евреями! Две тысячи лет мы беспокоимся о евреях… за или против! Мы их выгнали, мы их унизили, мы были с ними любезны, мы пригласили их войти, мы сделали все возможное, чтобы исправить «прошлые ошибки», у нас есть опустились на колени и извинились за то, что обвинили их в убийстве Христа…! И что они делают? Они работают день и ночь, чтобы обескровить нас, ниспровергнуть наши ценности, подчинить нас и переделать по своему образу и подобию! Мы найдем ваши «лагеря» и посадим ваших «выдающихся евреев» ближайшим самолетом в Уфу! Если ты встанешь у нас на пути».
«Что ты сделаешь? Вооруженные силы наши».
«Бред сивой кобылы! Ты хочешь их спросить? Возьмите свой чертов телефон и позвоните генералу Хартману… генералу Дрейдалу… адмиралу Каннингу!
«Некоторые из этих людей не такие, как вы думаете. Другим придется очень скоро уйти в отставку или оказаться под стражей. Ваши кадры? Полковник Лессинг, я полагаю, ваши подразделения сейчас находятся в Квебеке, наблюдая за красивыми осенними листьями.
— Как, черт возьми, Аутрам мог на это согласиться? — задумался Ренч. «В последний раз Малдер разговаривал с ним…?»
«Деньги?» — предположил Лессинг. «Власть?»
«Не может быть. Раньше Аутрам никогда не делал «пожертвований» для изменения своего мнения или своего голоса. И у него есть сила. Сила, которую он слишком болен, чтобы больше использовать.
— Возможно, это твой ответ.
Лиза поднялась и поправила юбку. Дымчато-серая шелковистая ткань мерцала при ее движении. «Думаю, мы услышали достаточно».
Коринек тоже поднялся на ноги — бледная, сплошная стена человека. «Мы дадим вам время разобрать ваш партийный аппарат и заползти обратно в деревню. Месяц. Больше не надо. После этого нас ждут судебные процессы по делу об измене, проверки налоговой службы… арест, тюремное заключение и все остальное, что нам придется сделать, чтобы избавиться от тебя!»
— Приятно снова встретиться с вами, — приветливо заметил Ренч.
Коринек погладил свою белую, как рыбье брюшко, челюсть и смотрел, как они уходят.
Горди Монк встретил их снаружи у их машины. Рядом с работающими двигателями стояли еще три машины сопровождения. «Только что звонил секретарь президента», — сообщил им телохранитель. «Мистер. Малдер спускается.
По гневному цвету щек Малдера они могли видеть, что его встреча с Аутрамом прошла так же, как и их встреча с Коринеком. Он не сказал ни слова. Годдард сел в свой бронированный лимузин PHASE, сделал знак «увидимся позже» и умчался, оставив Малдера и остальных забраться в свою машину. Они встретятся в штаб-квартире партии в Вашингтоне, в большом отеле на М-стрит, который был конфискован после того, как Старак превратил его владельцев в постоянных отсутствующих арендодателей.
Пока они ехали. Ренч вылез из форменной куртки, хотя сырое октябрьское утро не было жарким. Они свернули на Пенсильвания-авеню и направились к Вашингтон-серкл.
— Остановите машину, — приказал Ренч. Монк послушно остановился на обочине.
Малдер наклонился вперед и прошептал: «Думаешь, это сработает?»
Ренч подал пальцем сигнал, предупреждающий о вероятности появления микрофонов. Вслух он сказал: — Горди, посмотри, не случилось ли что-нибудь с двигателем, ладно? Эта проклятая штука снова накаляется. Их шофер вышел и поднял капот.