Гиллем сразу же вышел из такси. Он обнял чернокожего офицера за плечи. Мужчина попытался крикнуть, но его глаза уже потускнели, а красная лента начала спускаться по подбородку. Гиллем осторожно подошел к их машине скорой помощи, держа умирающего солдата между собой и солдатами, наблюдающими за ними с баррикады в тридцати метрах. Они с Годдардом затащили мужчину в такси.
Если бы им очень, очень повезло, это сработало бы. Волнение и угасающий дневной свет создавали впечатление, что офицер садился в машину «скорой помощи» по собственному желанию. Кроме того, у людей на баррикаде не было причин для подозрений.
Гиллем снова забрался на водительское сиденье, незаметно подталкивая вперед свисающие ноги офицера.
«Сейчас!» Годдард тяжело вздохнул: «Прогоните эту мать! Когда мы подойдем к этим танкам, Ренч, ты поднимешь руку сзади и помахаешь этому ублюдку рукой! Сделайте так, чтобы он выглядел по-настоящему живым и дружелюбным! Вытри кровь с его чертового лица!
«Ты абсолютно сумасшедший!» Лессинг в смятении покачал головой. «У них будут пароли… приказы…»
— Так что еще нам делать?
Никакого ответа в голову не пришло. Первоначальный шок прошел, и ментальный контроль Лессинг начал возвращаться к жизни. Им нужно было попасть в отель. Лиза была там. То же самое было с Малдером и многими другими.
Они подошли к баррикаде, черный офицер зажат между Годдардом и Гиллемом, а Ренч небрежно оперся на спинку сиденья позади них.
Это было удивительно: никто этого не заметил. Люди видят то, что они ожидают увидеть.
Вышел молодой белый солдат, покосился на кабину и дал знак танкистам пропустить их. Ренч энергично помахал мертвецу рукой.
— Не переусердствуй, придурок! Годдард зарычал.
«Привет…! Выверните кукольника!» — крикнул человечек. «Поет, танцует, играет на банджо, машет руками, как чернокожий!»
«Застегни молнию!» — постучал Лессинг. Он указал в окно на несколько групп солдат, ожидающих возле накрытых брезентом грузовиков вдоль дороги. Оружие тускло блестело, а красный свет костра отражался от боевых доспехов, шлемов, масок и боевого снаряжения. Он оценил численность зачистки в двести или больше.
«Что мы делаем?» Дрожь Ренча вернулась.
Годдард обернулся, чтобы посовещаться. «Мы войдем первыми», — сказал он. «Мы — невинная медицинская команда, которая так и не получила приказа не приходить на эту вечеринку. Насколько нам известно, это террористическая операция, и ублюдки подожгли отель. Мы здесь, чтобы спасать людей. Оказавшись внутри, мы поднимаемся в номер Малдера и вытаскиваем его и остальных наших людей. Затем мы спускаемся на лифте в подвальные силовые туннели. Лессинг, разве ты не наметил оттуда путь отхода?
Лессинг лишь хмыкнул в знак согласия.
— Что-то случилось?
Там было. Он ткнул большим пальцем в труп, валявшийся между Годдардом и Гиллемом. «Зарезать ножом этого парня, когда его войска следовали за ним, было самым тупым и безрассудным поступком, который я видел за долгое время. Ты чуть не убил нас всех. Мы могли бы договориться, если бы ты не был таким нетерпеливым.
«Иисус!» Годдард зарычал. «Я устал от разговоров. Сейчас время убивать, а не говорить!»
— И ты мне надоел, Годдард! Ты чертов фанатик».
«Фанатик? Фанатик! Ты чертовски прав! Фанатики — это люди, которые меняют вещи! Иначе мы бы все равно вернулись в пещеры! Фанатик — это парень, который достаточно верит в свое дело, чтобы победить! Александр Македонский был фанатиком. Он пережил ужасные лишения, а затем заплакал, когда подумал, что больше нет земель, которые можно было бы завоевать! Иисус Христос был фанатиком. Зачем умирать на кресте, когда было бы так легко заткнуться и управлять столярной мастерской своего старика? Мухаммед, Ганди, Колумб, Кортес, Эдисон, Жанна д'Арк, братья Райт, Генри Форд, Флоренс Найтингейл — Первый Фюрер — история полна фанатиков, которые провели свою жизнь, горбатясь за то, во что они верили, вместо того, чтобы сидеть дома на благотворительной выпивке, пиво и смотреть телевизор! Это безопасные, робкие, маленькие люди, которые никогда не выигрывают по-крупному, никогда не проигрывают по-крупному, никогда ничего не делают и никогда ничем не становятся. О, они жалуются и ноют о «фанатиках», но они счастливы нажиться на крови и слезах этих фанатиков, на их открытиях, их изобретениях, их борьбе и их мученичествах! Черт возьми, мы противостоим людям, которые знают, что такое расовое выживание! Эти люди играют жестко. Либо мы играем лучше, чем они, либо мы выходим из игры! А теперь, Лессинг, присоединяйся к игре или убирайся из нашей команды!»