«Боже, мешок орехов пекан…» — пробормотал Лессинг про себя. Он нырнул в прохладную тень за сетчатой дверью. Ренч какое-то время стоял и моргал ему вслед, а затем последовал за ним.
Движение, предлагающее изменить мир, должно служить будущему, а не только уходящему часу. По этому вопросу можно утверждать, что величайшие и наиболее устойчивые успехи в истории — это главным образом те, которые вначале были наименее понятны, поскольку они резко контрастировали с общественным мнением, взглядами и желаниями того времени.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Зал заседаний мог быть где угодно: пластик, красное дерево — шпонированные панели, мягкий свет, кондиционер, металлические стулья с зеленой обивкой, полированный дубовый стол размером с две двуспальные кровати, хрустальные графины, грязные абстрактные картины на стенах и загадочная скульптура из хрустящей корочки., черный металл в одном углу. Все атрибуты корпоративного величия.
Эта конкретная комната была частью пентхауса из бетона и стекла. Снаружи, семью этажами ниже, виднелись улицы Гватемала-Сити, восстановленные после великого землетрясения 2031 года. Красочные утренние толпы суетились по цементным каньонам, не заботясь и не зная о толпе, собравшейся наверху.
Лессинг прислонился к западной стене, самой дальней от окон. Солнце било в тонированное стекло, и он предпочитал более прохладную и темную глубину в противоположном конце комнаты. Вдоль боковых стен были расставлены стулья для «наемных помощников». Ренч сидел в одном из них, а Годдард занимал место большей славы сразу за самим Германом Малдером. Лессинг устал сидеть. Он уже выпил свою порцию ледяной воды, прочитал две страницы новостного журнала Ренча и закусил безвкусными крекерами, которые ему предоставили три темноглазые секретарши из Гватемалы.
Лессинг провел большую часть своей жизни среди темноглазых, темнокожих людей, мужчин и женщин, которые жестикулировали и говорили на чужих языках, которые носили странную одежду, которые ели пищу, пылающую острым перцем и специями, которые боролись, толкались и толпились. … и жаждал… и жаждал… и требовал.
Он обдумал это. На обложке журнала Ренча было изображено множество крошечных обнаженных тел, роящихся друг на друге, как муравьи в сахарнице. Те, что внизу страницы, были изображены раздавленными под тяжестью тех, что выше, и были окрашены в кроваво-алый цвет. Желтый заголовок гласил: «Как ты собираешься их хранить…?»
Мир переполнен беспокойными людьми, ордами азиатов, африканцев и латиноамериканцев. Только разобщенность, инерция и некоторая нехватка технологий и организации удерживали их от выхода за пределы своих границ и затопления остального мира морем плоти. Журнал не славился иррациональными приговорами.
Запад умирал, говорилось в докладе. Северная Америка и Европа задыхались в собственном загрязнении окружающей среды, в своих бюрократических джунглях, в своих жадных лобби, в своих экономических проблемах и неразрешимых социальных недугах. Воля к действию ускользала из западного общества день за днем, час за часом, как веревка из лап утопающего.
Журнал Ренча также содержал еще один урок страха, который повторялся почти ежедневно: призрак тотальной войны, атомного катастрофы, Большого Ка-Бума! В 2010 году вьетнамцы и китайцы раскритиковали друг друга небольшими, но очень грязными ядерными бомбами. Теперь и Шанхай, и Ханой были пригодны только для туристов, которые наслаждались отдыхом в радиационных костюмах. Миллион человек пострадал от ожогов, ран и генетических дефектов.
Это действительно был урок страха, который мог повториться в любой момент, учитывая обычную для человечества глупость, недальновидность и невезение. Оружие было готово; но даже бряцающие оружием не захотели ими воспользоваться. Спутники наводнили небо, тихие светлячки в сумерках, но их лучи частиц, лазеры и ракеты оставались инертными, а их функции ограничивались сбором разведданных и связью. Наземные шахты были забиты ракетами и боеголовками, но ни один из них никогда не поднимался с криком и не рассыпался цветами алой смерти. Подводные лодки, авианосцы и подводные стартовые площадки сохранились, но игрушечные лодки в ванне видели больше боевых действий. Сухопутные армии и базы и все остальное военное снаряжение были прежними: они стояли без дела на полях и в городах мира, и ни один могучий герой не осмеливался послать их в атаку.
Конец войне? Нет Армагеддона? Без шуток?