Сначала он увидел высадившуюся серебристую прическу миссис Делакруа, затем яркое золото длинных распущенных волос Лизы. Казалось, она плывет по трапу самолета, очень замкнутый человек, отчужденный и замкнутый. Она всегда выглядела так, устраивала ли она светский бал в Нью-Йорке или стояла обнаженной и пристыженной в каирском борделе. У Лизы был класс — в прямом смысле этого слова.
Прошло полчаса, прежде чем пассажиры смогли получить свой багаж, а сотрудник службы регистрации туристов осмотрел паспорта и документы. Это была новая тенденция в стране, где бюрократия была формой искусства с шеститысячелетней историей. Ультраконсервативное индуистское правительство премьер-министра Рамануджана стремилось избавить Индию от всех неиндуистов, а мусульмане, христиане, парсы, сикхи, джайны и даже крошечное буддийское меньшинство были нон грата. Частью программы было создание незначительных проблем для иностранных жителей и туристов.
Внезапно Лиза оказалась в двадцати футах перед ним, одна рука отчаянно махала рукой, другая была полна багажа. Позади нее виднелись госпожа Делакруа и еще два европейских лица. Индийский аэропорт может оказаться пугающим испытанием, и Лессинг бросился на помощь, а за ним следовали два носильщика. После дальнейшей добродушной борьбы Лизе оказалась рядом с ним, сжимая его руку и не зная, как поприветствовать другого.
«Алан!» Миссис Делакруа плакала. «Алан Лессинг! Хороший…»
— …Чтобы увидеть тебя, — закончил он. Они оба засмеялись. «Ла! Какой фол! Она осмотрелась. «Знакомьтесь с двумя друзьями: Дженнифер Коу и Гансом Борхардтом».
Лессинг сразу вспомнил эту женщину. Дженнифер Симс Коу была американкой с громким, задиристым голосом на конференции в Гватемале. Вблизи она обладала некоторой преувеличенной красотой: ей было около тридцати лет, ширококостная, с большой грудью, красивыми ногами, темно-коричневыми волосами и ярким рыжеватым цветом лица. Он не знал ее спутника: бледного, очень светлого, чувствительного на вид мужчину лет под тридцать, чьи старомодные очки в роговой оправе придавали ему книжный вид. Лессинг готов был поспорить, что у мистера Борхардта в оттопыренном кармане куртки лежит экземпляр туристического путеводителя по Лакхнау.
Лессинг хотел остаться с Лизой наедине и подготовить ее к неизбежной встрече с Джамилой, но миссис Делакруа не выказывала никаких признаков усталости. Она все еще хотела увидеть Лакхнау, даже после того, как накануне «объездила» Дели. Как и предупреждал Малдер, она была на пенсии, но все еще работала, являясь ключевой фигурой в дюжине евро-африканских корпораций и организаций. Должно быть, в юности она была священным ужасом!
Ренч изобразил мягкую мученическую полуулыбку и завел шикарную машину Малдера.
«Что бы вы хотели?» — спросил Лессинг. «Рынки в Аминабаде? Ювелиры, парфюмеры и магазины сари в Хечауке? Дворцы и мечети навабов Авада? Резиденция, где британцы устояли во время мятежа 1857 года?
Борхардт взглянул на Лизе, сидевшую рядом с ним на заднем сиденье. — Памятники, пожалуйста. Разве нет красивой мечети, построенной в конце восемнадцатого века Навабом Асафу-д-Даулой?» Оценка Лессинга Борхардта как педанта подтвердилась. Голос мужчины звучал как британец, но с намеком на выходца из Центральной Европы. Зная друзей Малдера, он, вероятно, был немцем или африканером.
Двое могли играть на стипендию. Лессинг сказал: «Да, а рядом с ним находится Бара Имамбара, где шииты проводят свои маджалисы, огромные собрания в память о смерти имама Хусейна, внука Пророка Мухаммеда. На верхних этажах Имамбары есть лабиринт Бхул-бхулиан. Это лабиринт туннелей, балконов, лестниц и переходов. Некоторые расскажут вам, что старый наваб играл там в прятки со своими девушками из гарема, но другие говорят, что сотовое соединение верхних этажей снимает нагрузку с поддерживающих арок нижнего этажа. Гиды поспорят с вами, что вы не сможете найти выход самостоятельно.
— Похоже, вы кое-что об этом знаете, — неохотно признал Борхардт. Пусть он думает, что Лессинг тоже учёный; вообще-то, Джамила рассказала ему все туристические разговоры во время их совместных воскресных прогулок.